Вчера пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков дал понять, что премьер также не будет делать ставку на «Единую Россию». По его словам, Путин никогда напрямую не был связан с этой партией.

@темы: гыгыдла

---

В конце 19 - начале 20 века фототехника работала гораздо медленнее, чем сейчас. Но детей фотографировать уже любили. Некоторым матерям хотелось получить не семейный портрет, а именно фото ребенка - но как заставить его сидеть неподвижно хотя бы пару минут одного?
И мамы нашли способ и ребенка удержать, и на фото не попасть.

Жутики, или девочка и ковер.

А это вообще семейка зомби какая-то:








В крайнем случае всегда можно придержать ребенка за уши...

@темы: история, гыгыдла, подборка фоток

---

Этот рассказ я впервые прочитала на немецком, и он меня напугал. И заворожил.
Вроде маленький и нестрашный, но Бёлля я с тех пор уважаю (хотя другие рассказы из той книжки так и не осилила - она до сих пор стоит у меня со склеенными кое-где страницами, белая такая, подарок за победу в какой-то олимпиаде). Может, я подсознательно боялась, что впечатление смажется, не знаю...
Надо будет его что-нибудь скачать. И жаль, что я уже не могу так просто читать на немецком... Хотя нет, не жаль. Если б нужно было - навык бы сохранился.
А еще - это первый текст, в котором я обратила внимание на то, как говорит автор. До этого рассказа я обращала внимание только на то, что он говорит. И образный язык, метафоры и эпитеты, стиль - не значили для меня ничего, если не было интересного сюжета (или если мне не надо было провести анализ текста).
Возможно, это просто совпало - как раз в тот момент у меня проснулся литературный вкус. А может быть, права была моя учительница немецкого - невозможно полюбить свой язык, если никогда не сталкивался с другими.

Генрих Бёлль. "По мосту".
В истории, которую я хочу вам рассказать, собственно говоря, нет никакого сюжета. Пожалуй, это даже и не история, но все равно я должен вам ее рассказать. Десять лет тому назад случилось то, что можно назвать ее началом, а на днях она завершилась.

Дело в том, что на днях мы проехали по тому мосту, который был когда-то широким и железным, как грудь Бисмарка у сотен памятников, и незыблемым, как боевой приказ.



Большой четырехколейный мост через Рейн, покоившийся на каменных быках. В то время я трижды в неделю, по понедельникам, средам и субботам, проезжал по этому мосту всегда одним и тем же поездом. Служил я тогда во Всегерманском обществе охотничьего собаководства, где занимал весьма скромное место, был чем-то вроде курьера. В собаках я, конечно, ничего не понимал – я ведь человек не шибко образованный. Итак, три раза в неделю я ездил из Кенигсштадта, где находилось наше окружное управление, в Грюндерхейм, где был наш филиал, и привозил оттуда срочную почту, деньги и «Спорные дела».

Эти «Спорные дела» лежали в объемистой желтой папке. Так я никогда и не узнал, что это, собственно, за «Спорные дела»: я был всего-навсего курьер…



В день поездки я утром шел из дома прямо на вокзал, восьмичасовым поездом отправлялся в Грюндер-хейм и прибывал туда сорок пять минут спустя. Уже в то время я боялся ехать по мосту, несмотря на все объяснения о его запасе прочности и грузоподъемности, которые давали мне сведущие в инженерии знакомые. Просто-напросто я трусил. Само сочетание поезд – мост рождало во мне страх, я честно в этом признаюсь. Рейн в наших местах очень широк. С трепетом в сердце ощущал я всякий раз еле заметное покачивание моста, чувствовал, как зловеще дрожат все шестьсот метров железных ферм, и успокаивался, лишь когда снова слышал глухой перестук колес по рельсам, проложенным на внушающем доверие грунте. За окнами мелькали узкие клочки огородов, и, наконец, уже перед самой станцией Каленкаттен возникал дом, в который я тотчас впивался глазами. Дом этот стоял на твердой земле – еще издалека я с нетерпением его выглядывал; аккуратно оштукатуренные стены были выкрашены в красноватый цвет, а оконные переплеты и цоколь – в темно-коричневый. Дом был двухэтажный, наверху три окна, внизу два, и дверь посредине. К двери вела лесенка в три ступеньки, и всегда, если не лил дождь, на ней сидела девочка лет девяти-десяти, тоненькая, как былиночка, с большой, очень чистой куклой в руках. Девочка сердито косилась на проходящий поезд. Я всегда сперва замечал девочку, а затем в поле моего зрения попадало окно, в котором виднелась устало склоненная женская фигура. Время от времени женщина окунала тряпку в стоящее рядом ведро, отжимала ее и снова принималась что-то усердно тереть. Она всегда мыла и скребла, даже в непогодь, когда хлестал ливень и девочка не сидела на ступеньках.



Всякий раз я видел одно и то же: длинную худую шею женщины и мелькающую в ее руках тряпку. Ну, конечно же, она мать девочки, тоже тощенькой и тонкошеей! Много раз давал я себе зарок разглядеть через окно их мебель и занавески, но мой взгляд всегда застревал на этой худощавой согбенной фигуре, а когда я спохватывался, оказывалось, что состав уже проскочил мимо. Это повторялось по понедельникам, средам и субботам в восемь часов десять минут утра – ведь поезда тогда ходили очень точно. Мой вагон пролетал мимо домика, и какое-то мгновенье я еще видел его заднюю стену с наглухо закрытыми окнами.

Я строил всевозможные догадки насчет этой женщины и этого дома. Все остальное на моем пути интереса для меня не представляло – ни Каленкаттен, ни Бредеркоттен, ни Суленхейм, ни Грюндерхейм. Мои мысли постоянно вертелись вокруг того дома: «Почему эта женщина трижды в неделю делает генеральную уборку?» – задавал я себе один и тот же вопрос. Судя по всему, дом этот был не из тех, где много грязнят, и не из тех, где бывает много гостей. Пожалуй, он выглядел даже неприветливо, хотя и был чистенький. Это был опрятный, но какой-то негостеприимный дом.



Когда же я одиннадцатичасовым ехал из Грюндерхейма назад и без чего-то двенадцать снова оказывался у красного домика, женщина как раз протирала стекла в правом окне задней стены. По понедельникам и субботам она в это время всегда протирала правое окно, а по средам – среднее. Она держала в руке суконку, и терла, и терла. Волосы ее были повязаны платком какого-то неопределенного бурого цвета. Девочку я на обратном пути никогда не видел. И вот всегда без чего-то двенадцать – ведь поезда в то время ходили немыслимо точно – окна фасада были наглухо закрыты.

И хотя я стремлюсь описать в этом рассказе только то, что видел собственными глазами, да будет мне все же позволено заметить, что после двух-трех месяцев поездок в Грюндерхейм я сделал один скромный вывод, а именно: по вторникам, четвергам и пятницам женщина, очевидно, протирает остальные окна. Это предположение при всей своей непритязательности постепенно превратилось в навязчивую мысль, которая меня уже не покидала. Иногда я всю дорогу от Кален-каттена до Грюндерхейма ломал себе голову: когда же, до обеда или после, протирает она остальные окна? Однажды я сел и составил график уборки дома. Исходя из моих наблюдений по понедельникам, средам и субботам, я попытался восстановить весь недельный цикл. Я старался представить себе, чем она занимается в эти дни после обеда и что моет в остальные дни. У меня возникла прямо-таки маниакальная идея, что эта женщина всю свою жизнь проводит в уборке дома. Я ведь никогда не видел ее в восемь часов десять минут утра иначе, чем склоненной над ведром, так устало, так усердно склоненной, что мне казалось даже, будто я слышу ее тяжкое дыхание, а за несколько минут до полудня так старательно протирающей суконкой стекла, что мне чуть ли не виделся между ее губами высунутый от рвения кончик языка…



История этого дома не давала мне покоя. Я стал задумчив, небрежен в работе. Да, в самом деле небрежен. Я слишком много размышлял. Однажды я даже забыл взять папку «Спорные дела», чем навлек на себя гнев начальника окружного управления. Он вызвал меня к себе, он дрожал от возмущения.

– Грабовски, – сказал он мне, – я слышал, вы забыли папку «Спорные дела». Служба превыше всего, Грабовски!

Так как я упорно молчал, начальник продолжал еще более строгим голосом:

– Курьер Грабовски, я вас предупреждаю: растяпам не место во Всегерманском обществе охотничьего собаководства. Мы можем обеспечить себя квалифицированными служащими…

Он грозно посмотрел на меня, но вдруг его взгляд смягчился.

– Может быть, у вас какие-нибудь личные неприятности?

Я тихо сказал:

– Да.

– Что случилось? – спросил он уже другим тоном. В ответ я только покачал головой.

– Могу ли я вам помочь? Скажите – чем?

– Дайте мне один свободный день, господин начальник. Больше мне ничего не надо.

Он великодушно кивнул.

– И не принимайте этот разнос близко к сердцу. В конце концов забыть папку может каждый. А в остальном мы вами довольны…

Я ликовал. Сцена эта произошла в среду, и назавтра, в четверг, я был свободен.



Я решил проделать все очень толково и выехал восьмичасовым. Я дрожал скорее от нетерпения, нежели от страха, когда колеса вагона застучали по мосту. Женщина мыла ступеньки крыльца. Я вернулся из Каленкаттена с первым же поездом и около девяти проехал мимо красного домика; она трудилась на втором этаже, протирая среднее окно.

В этот день я четырежды ездил туда и обратно. Я досконально изучил всю ее программу на четверг: ступеньки крыльца, среднее окно фасада, среднее окно второго этажа задней стены, пол передней комнаты на втором этаже. Когда в шесть часов вечера я в последний раз проезжал мимо, я увидел, что в саду возится невысокий коренастый мужчина. Движения его были размеренны. Девочка с чистой куклой в руках наблюдала за ним. Женщины видно не было…

Все это происходило десять лет тому назад. И вот на днях мне пришлось снова проехать по тому мосту.



Господи, с какой же легкой душой сел я в поезд в Кенигсштадте! Той истории я, конечно, уже не помнил. Мы ехали товарным, и, когда показался Рейн, произошло нечто странное: грохочущий поезд вдруг затих. Один за другим заглохли вагоны, просто удивительно, словно весь состав из двадцати – двадцати пяти теплушек был цепью электрических лампочек, которые поочередно гасли. И в наступившей тишине послышался отвратительный, гулкий, как по пустому горшку, перестук… Мы замолкли, выглянули наружу и ничего не увидели. Ничего… Ничего… Справа и слева от нас зияла ужасающая пустота… Далеко вдоль берегов Рейна зеленели лужайки… А под нами – вода… пароходы… Глядеть было страшно – и глаза хитрили, смотрели в сторону. За стенками вагона ничего не было. Сидевшая напротив крестьянка побледнела как полотно; по ее молчаливой сосредоточенности я понял, что она молится. Дрожащими руками мужчины чиркали спички, чтобы закурить. Даже картежники в углу приумолкли…



Потом мы услышали, что передние вагоны опять загрохотали по твердой насыпи. И все подумали одно и то же: для тех, кто там, это уже позади. Если с нами что-нибудь случится, они, может быть, сумеют выпрыгнуть. Но мы ехали в самом хвосте, и в том, что мы сверзимся, не было никакого сомнения. Эта уверенность читалась в напряженности взглядов и бледности лиц. Мост был шириной в колею, собственно говоря, колея и была мостом, а боковые стенки вагонов нависали над пустотой. Мост зловеще раскачивался, словно хотел нас скинуть, обратить в ничто…

Но вот и наши колеса загрохотали. Привычный грохот стремительно примчался к нашему вагону и оказался у нас под ногами. Мы с облегчением вздохнули и, осмелев, покосились на дверной проем: там мелькали огороды, господи благослови эти огороды! И тут у меня екнуло сердце: я узнал это место. И пока мы приближались к Каленкаттену, меня мучила только одна мысль: стоит ли еще тот дом? И, наконец, я увидел его издали, сквозь нежно-зеленую дымку редкой весенней листвы деревьев, окаймлявших огород, – красноватый, по-прежнему аккуратный фасад летел мне навстречу.



Жуткое волнение охватило меня. Все, что было тогда, десять лет назад, и все, что произошло потом, всколыхнулось во мне и разрывало на части сердце. Дом надвигался с немыслимой быстротой. И вот я увидел ее, ту женщину. Она мыла крыльцо. Нет, то была не она, из-под юбки белели полные молодые ноги, но движения, угловатые, резкие движения были те же. Сердце у меня перестало биться, оно замерло. Женщина только на миг повернулась лицом к поезду, и я тут же узнал в ней девочку с куклой, ее неприятное паучье лицо с прокисшим, словно вчерашний салат, брюзгливым выражением.

Когда я снова стал ощущать биение своего сердца, я вспомнил, что нынче и в самом деле четверг.

@темы: Бёлль, другие книги

---

У нормальных людей на выборах календарики раздают, а у нас - поют. Какой-то ансамбль народной песни. Под баян, да.
Так забавно - в вестибюле "Ай, люли" и бабушки на скамеечках умиленные сидят, а в соседней комнате - нано-урны для голосования, которые благодарят за каждый бюллетень человеческим голосом.

@темы: по жизни

---

У инфанаты полетел сервер.
Грустно.

---

Иногда мне хочется отстричь себе ресницы. Потому что нет ничего более напрягающего, чем ресница, попавшая под нижнее веко. Даже попавшая туда же схлопнувшаяся контактная линза меньше мешает - она хотя бы не царапается.
В конце концов, для защиты глаз от мелкого мусора у меня очки есть.

Хочется сказать, как Матильда - "Я отрекаюсь от разума!". Очень хочется, но нельзя. А Матильда, если бы жила сейчас, наверняка была бы чайлд-фри или веганкой. Она же такая небанальная.
Они все там живые, кстати. Во всех верю. И если бы Стендаль не расписывал постоянно, кто что чувствует, а давал бы голые факты, Жюльен бесил бы меня меньше. Но тогда это была бы другая книга.

Сгущенка "Главпродукт" в горячем кофе сворачивается. Хлопьями. Когда впервые увидела - испугалась. На вкус это не влияет, но больше я ее покупать не буду.

Инфаната уже неделю не работает. Я соскучилась.
Опять современные художники, финалисты ежегодного конкурса, проводимого ACOPAL'ом - The America China Oil Painters League. Не все, только понравившиеся.

Eric Wert "Roughage"


David Gluck "The Trapper"


Noah Layne "Onions"


Angela Cunningham "Cunningham Jazmine"


Stanka Kordic "Steadfast"


Pam Carroll "stepping out"


Garin Baker "Club Fight"


Teresa Elliott "Deliverance"


Brent Twit "Barber"


Brian ONeill "Summer"


Hsin-Yao Tseng "Girl from Iran"


Thomas Reis "Amelie"


Miriam Briks "A Pause From the Music"


Mark Roberts "In the Winter Orchard"


Mara Schasteen "Leaving"


Lance Richlin "Earl"


Elana Hagler "laurels"


David Tutwiler "Winter Vista Great Northern Railway"


Casey Childs "Biangle"


Anthony Adcock "Figure Drawing"


Anne McGrory "dragon tea and plums"


David Jermann "Marbles on Marble"

@темы: по жизни, современные художники, другие книги, подборки рисунков

---

Katie Sandwina (1884 - 21 января, 1952) - цирковая силачка из Австрии.
Кати была одним из 14 детей цирковых артистов Philippe и Johanna Brumbach. С ранней молодости она выступала на арене - ее отец предлагал 100 марок любому мужчине, который смог бы ее победить. За всю цирковую картеру Кати этот приз так никто и не получил. Приз получила сама Кати - в одном из поединков она познакомилась со своим будущим мужем.
На состязании по тяжелой атлетике в Нью-Йорке она победила знаменитого Eugen Sandow, "отца современного бодибилдинга" - он взял 300-фунтовый груз к груди, а она подняла его над головой.


После этого состязания она взяла псевдоним Sandwina и работала в Ringling Bros. and Barnum & Bailey Circus почти до 60 лет. Она гнула стальную арматуру, рвала цепи, поднимала мужа одной рукой, удерживала четверку лошадей и продолжала бороться со всеми желающими. Сын ее стал боксером в супертяжелом весе - и она сама его тренировала.


Умерла Кати от рака в возрасте 68 лет.

Слайды

Тут она с мужем.

@темы: история, личности, подборка фоток

---

Поскольку у нас на работе опять ничего не работает, будем цитатничать. Методы борьбы с послеродовым кровотечением у разных народов по состоянию на начало 20 века. Я, конечно, сначала хотела повесить описание кесарева сечения, проведенного шаманом на каком-то из океанийских островов, но решила, что надо что-то не настолько кровавое. Не у всех же настроение такое злобное, как у меня.

Страшное, странное, картинками. Дореволюционная орфография.

@темы: дореволюционная орфография, "Женщина в естествоведении и народоведении" 1898

---

Со мной в кабинете сидят Оля, Алина и Олеся. Внутри себя я прекрасно их различаю - у них разные функции и внешность, и вообще они разные.
Но всё равно постоянно путаю имена.

Мне кажется, если бы я работала с близнецами, я бы тоже их различала, но так бы никогда и не запомнила, какое имя к какому из них относится.

---

Добро пожаловать,  Хии!

В подарок - девочка-кукла dolldelight.

@темы: прикладное искусство, подборка фоток

---

Какие-то анонимусы понабежали. Нервируют.
Интересно, откуда они взялись.

---

"Аноним" посмотрела.
Хороший фильм, понравился. И юная Елизавета хороша

А из мужчин больше всего понравился Саутгемптон. Ня!

@темы: кино

---

Кусок из "Красного и черного" Стендаля. Ну урод же...
После года разлуки молодой человек ночью пробирается в дом к своей любовнице - замужней женщине. Он считает, что он ее любит.
Все его мысли были теперь целиком поглощены тем, как окончится это свидание. "Вы должны уйти", - поминутно повторял ему прерывающийся голос.
"Какой позор, если меня отсюда выпроводят, - думал Жюльен. - Вся жизнь моя будет отравлена угрызениями совести, никогда уж она мне не напишет, и, бог весть, попаду ли я еще когда-нибудь в эти края". С этой минуты сладостное упоение этой близостью исчезло для него. Сидя рядом с женщиной, которую он обожал, и почти сжимая ее в своих объятиях, в той самой комнате, где он когда-то был так счастлив, в этой глубокой тьме, угадывая и убеждаясь, что она плачет, чувствуя по тому, как вздымается ее грудь, что она едва сдерживает рыдания, он, на свое несчастье, превратился в холодного политика, почти столь же холодного и расчетливого, каким он бывал там, на семинарском дворе, когда чувствовал, что против него замышляется какая-то мерзость со стороны кого-нибудь из его товарищей посильней его. Жюльен нарочно затягивал свой рассказ, расписывая ей безотрадную жизнь, которую он вел с тех пор, как уехал из Верьера. "Так, значит, - говорила себе г-жа де Реналь, - после целого года разлуки и даже не имея никакой возможности знать, помнят ли о нем, в то самое время, когда я всячески старалась забыть его, он только и жил теми счастливыми днями, которые судьба ему послала в Вержи". Рыдания ее усилились; Жюльен видел, что рассказ его достигает цели. Он понял, что надо решиться на последнюю попытку: он быстро перешел к
письму, которое получил из Парижа.
- И я распростился с его преосвященством.
- Как! Вы больше не вернетесь в Безансон? Вы покидаете нас навсегда?
- Да, - отвечал Жюльен решительным тоном, - я покидаю этот край, где я забыт даже тою, кого я любил больше всех в моей жизни, и больше уже никогда не вернусь сюда. Я еду в Париж...
- Ты едешь в Париж! - громко воскликнула г-жа де Реналь.
Рыдания душили ее; она уже не пыталась скрыть своего смятения. Жюльен только этого поощрения и ждал: теперь он мог отважиться на решительный шаг, которым до сих пор боялся испортить все. До этого ее восклицания, ничего не видя в темноте, он совсем не мог себе представить, к чему это может привести. Теперь он уже больше не колебался: страх перед угрызениями совести, которые потом отравляли бы ему жизнь, вернул ему все его самообладание; он поднялся и холодно сказал:
- Да, сударыня, я покидаю вас навсегда; будьте счастливы, прощайте.
Он сделал несколько шагов к окну и уж взялся за раму, чтобы приоткрыть ее. Г-жа де Реналь бросилась к нему и припала головой к его плечу; он почувствовал, как она сжимает его в своих объятиях и щека ее льнет к его щеке.
Так, после трехчасового разговора Жюльен добился того, чего так пламенно жаждал в течение двух первых часов. Случись это немного раньше, какое счастье доставила бы ему и эта пылкая нежность, вспыхнувшая с прежней силой, и заглохшее раскаяние г-жи де Реналь, но теперь, когда он добился этого хитростью, он уже не ощущал ничего, кроме наслаждения. Жюльену захотелось во что бы то ни стало, несмотря на все возражения своей возлюбленной, зажечь ночник.
- Неужели ты хочешь, - говорил он ей, - чтобы у меня даже не осталось никакого воспоминания о том, что я тебя видел? Любовь, которая, наверно, сияет в твоих прелестных глазах, пропадет для меня! Эта милая беленькая ручка так и останется невидимкой? Подумай, ведь я покидаю тебя, и, быть может, очень надолго!
"Какой стыд! - говорила себе г-жа де Реналь; но она уже не могла отказать ему ни в чем: едва только он напоминал ей о вечной разлуке, - она заливалась слезами. Уже заря начинала отчетливо обрисовывать контуры елей на горах, к востоку от Верьера. Но вместо того, чтобы бежать, Жюльен, совершенно опьяневший от страсти, стал просить г-жу де Реналь позволить ему провести весь день, спрятавшись в ее комнате, и уйти только завтра ночью.
- А почему бы нет? - отвечала она. - После того как я вторично пала, и бесповоротно, у меня не осталось ни капли уважения к себе: видно, это уж мое горе на всю жизнь. - И она самозабвенно прижала его к своему сердцу. - Муж мой сейчас не то, что раньше: у него сильные подозрения, ему кажется, что я перехитрила его, и он очень зол на меня. Если он услышит хотя бы малейший звук, я пропала; он меня выгонит, как последнюю тварь, - да я такая и есть.
- Ах! Вот они, увещания господина Шелана, - сказал Жюльен. - Ты не стала бы так говорить со мной до этого проклятого моего отъезда в семинарию. Тогда ты меня любила!
Жюльен был немедленно вознагражден за то хладнокровие, с каким он произнес эти слова: он увидел, как возлюбленная его тотчас же позабыла о той опасности, которая ей грозила со стороны мужа, а испугалась другой, гораздо более страшной опасности: что Жюльен может усомниться в ее любви. День разгорался стремительно и ярко разливался по комнате; Жюльен в своей гордости теперь упивался блаженством, видя в своих объятиях и чуть ли не у своих ног эту прелестную женщину, единственную, которую он любил в своей жизни и которая, всего несколько часов тому назад, вся была охвачена одним только страхом перед карающим богом и всем существом предана своему долгу. Вся ее решимость, подкрепленная стойкостью, не изменявшей ей в течение целого года, не могла устоять перед его мужеством.

И так всю книгу - сосредоточенность исключительно о себе, мысли о том, что о нем подумают, какая-то глупая гордость, презрение ко всем окружающим и мысли о собственном величии. Слушаю чисто для того, чтобы дождаться, как он навернется.

@темы: другие книги

---

Louis Ritman (1889 - 1963). Лета хочется.

@темы: мертвые птицы, подборки рисунков

---

Куда там челябенскому Фершампенуазу до простой оренбургской Блявы... А живут там, видимо, блявцы и блявки.

---

Здравствуйте,  Bearth!
Да, я всегда приветствую новых пычей не раньше, чем через неделю после подписания.
В подарок - мужские портреты от suzi9mm. Не знаю, почему. Наверно, потому, что мне они нравятся.




































Еще у нее прикольные вампирячьи и БДСМ-ные фотки, но они сильно на любителя.

@темы: подборка фоток

---

Обзор. Давно не было.

Опять "Литературные памятники".

Название: Земледелие
Автор: Марк Порций Катон
Издательство: Москва - Ленинград. Издательство Академии наук СССР | Санкт-Петербург. "Наука"
Год: 1950 | 2008
Страниц: 223, с илл. | 224, с илл.
Формат: djvu (ocr)
Размер: 5,35 mb | 6,84 mb
Качество: хорошее
Серия или Выпуск: Литературные памятники
Знаменитый трактат Катона "Земледелие" представляет значительный исторический интерес. Трактат этот или, точнее говоря, практическое руководство по сельскому хозяйству изображает жизнь крупного италийского хозяйства республиканского Рима II в. до н.э. Катон был сам землевладельцем и хозяином и написал свой трактат так, как только мог писать человек, хорошо знавший сельское хозяйство. Недаром его любимым изречением было: "Rem tene verba sequentur" - "знай дело, слова придут сами".
infanata.ifolder.ru/27001545 - 1950 г.
infanata.ifolder.ru/23409203 - 2008 г.
www.onlinedisk.ru/file/659585/ - 2008 г.

Название: Легенда о докторе Фаусте
Автор: разные
Издательство: Москва - Ленинград. Издательство Академии наук СССР | Москва. "Наука"
Год: 1958 | 1978
Страниц: 580, с илл. | 428, с илл.
Формат: djvu (ocr)
Размер: 7,07 mb | 7,21 mb
Качество: хорошее
Серия или Выпуск: Литературные памятники
Книга эта имеет задачу проследить по историческим документам и памятникам художественной литературы становление и развитие немецкой народной легенды о докторе Фаусте, которая в творческой переработке Гете получила мировое идейное и художественное значение как сюжетная основа величайшего произведения классической немецкой литературы.
Материал, собранный в этой книге, состоит из исторических документов, представляющих единственные свидетельства о становлении и распространении устного предания, и их художественных произведений, отражающих последовательные этапы этого процесса.Художественные произведения переведены в настоящем издании впервые (за исключением "Фауста" Марло, который дается в новом, более точном переводе).
infanata.ifolder.ru/26259664 - 1958 г.
infanata.ifolder.ru/25507130 - 1978 г.
www.onlinedisk.ru/file/659593/ - какой-то файл 24 м., возможно, окр.

Название: Повесть Петеисе III. Древнеегипетская проза
Автор: разные
Издательство: Москва. "Художественная литература"
Год: 1978
Страниц: 303
Формат: pdf
Размер: 6,76 mb
Качество: выше среднего
Язык: русский
Проза древнего Египта представлена в книге четырьмя разделами: волшебными сказками, историческими повестями и "биографическими" текстами, повествованиями дидактического характера, поучениями и пророчествами, гимнами богам. Большинство переводов публикуется впервые.
infanata.ifolder.ru/26108349
www.onlinedisk.ru/file/774021/

Название: Хроника
Автор: Бонаккорсо Питти
Издательство: Ленинград. "Наука"
Год: 1972
Страниц: 248
Формат: djvu (ocr)
Размер: 2,62 mb
Качество: хорошее
Серия или Выпуск: Литературные памятники
"Хроника" Бонаккорсо Питти (1354-1430) - это история его жизни, бурной и многотрудной, жизни дипломата, игрока, воина, политического деятеля, путешественника, главы семейства. За свою довольно длинную жизнь Бонаккорсо был свидетелем множества важнейших событий, событий не частного, а общеисторического значения. Перед его взором прошли восстания чомпи во Флоренции, майотенов - в Париже, Якова Артевельде - в Голландии, битва при Розбеке, мелкие и крупные сражения, определившие на длительное время судьбу многих итальянских городов и ряда европейских государств. И всюду, и всегда он не просто свидетель, присутствующий при тех или иных событиях, который потом пересказывает увиденное, а активный участник их, трезво и отчетливо вскрывающий в своем незатейливом рассказе смысл происходящего.
Впервые "Хроника" Бонаккорсо Питти вышла во Флоренции в 1720 г. Настоящее издание - первый русский перевод памятника.
infanata.ifolder.ru/26138872
www.onlinedisk.ru/file/740763/

Название: Фельдмаршал Румянцев. Документы, письма, воспоминания
Автор: П. А. Румянцев-Задунайский и другие
Издательство: Москва. "Восточная литература"
Год: 2001
Страниц: 311, с илл. и картами
Формат: djvu (ocr)
Размер: 9,32 mb
Качество: хорошее
Богатейший архивный материал, собранный в издании, раскрывает военно-административную и дипломатическую деятельность фельдмаршала П. А. Румянцева-Задунайского, практика и реформатора военного дела, ставшего олицетворением военной славы России. Впервые в сборник включены частная переписка и редчайшие мемуарные свидетельства. Елизавета Петровна, Екатерина II, Павел I, Н. И. Панин, Г. А. Потемкин, А. В. Суворов, А. А. Безбородко, П. В. Завадовский и многие другие известные деятели второй половины XVIII века представлены в этих любопытнейших источниках. Схемы сражений, старинные гравюры, портреты, батальные сцены, военная форма и награды русской армии, иллюстрирующие сборник, позволят почувствовать атмосферу блестящего XVIII века.
infanata.ifolder.ru/26128377

Название: История безумия в классическую эпоху
Автор: Мишель Фуко
Издательство: Москва. "АСТ", "АСТ Москва"
Год: 2010
Страниц: 698
Формат: djvu (ocr)
Размер: 12,32 mb
Качество: хорошее
Серия или Выпуск: Philosophy
Мишель Фуко - один из самых влиятельных французских мыслителей XX века, философ, теоретик культуры, историк - рассматривает в этой работе феномен безумия в европейской культуре XVII-XIX веков. Институт изоляции умалишенных, юридические акты и медицинские трактаты, художественные и литературные образы, народные суеверия - как понималось и воспринималось безумие в классическую эпоху? Каковы истоки психологического опыта безумия в XX веке? Как сформировались современные понятия сумасшествия и душевной болезни?
infanata.ifolder.ru/26108348

Название: Чудесное зерцало. Придворное повествование
Автор: Шведаун Тихату
Издательство: Москва. "Наука"
Год: 1975
Страниц: 208
Формат: pdf | djvu (ocr)
Размер: 8,72 mb | 1,90 mb
Качество: среднее
В повести "Чудесное зерцало", созданной во второй половине XVIII в. Швевауном Тихату, рассказывается о событиях замечательных и невероятных. Это история чудесного рождения, необычайной встречи и соединения прекрасных царевича Эйндакоуммы и царевны Велумьясвы.
infanata.ifolder.ru/25991235 пдф
infanata.ifolder.ru/25991234 дежавю
www.onlinedisk.ru/file/774031/ дежавю

Название: Эллинские поэты VIII-III вв. до н. э.
Автор: разные
Издательство: Москва. "Ладомир"
Год: 1999
Страниц: 515
Формат: djvu
Размер: 3,83 mb
Качество: среднее
Серия или Выпуск: Античная классика
Настоящее издание заполняет пробел, существующий в представлении широкого круга читателей о древнеэллинской поэзии. В сборник входят соответственно представители трех поэтических жанров в их развитии за пять столетий: послегомеровский эпос во всех его разновидностях от Гесиода до Риана, элегия и ямб от Архилоха до Каллимаха, мелика от Алкмана до гимнов III в. и анонимных земледельческих и застольных песен. Впервые специально переведена значительная часть текстов, включая новейшие папирусные открытия.
infanata.ifolder.ru/25968809
www.onlinedisk.ru/file/743289/

Название: Похищение Быка из Куальнге
Автор: неизвестно
Издательство: Москва. "Наука"
Год: 1985
Страниц: 503, с илл.
Формат: djvu (ocr)
Размер: 12,76 mb
Качество: хорошее
Серия или Выпуск: Литературные памятники
В книгу вошли семнадцать древнеирландских эпических сказаний, группирующихся вокруг одной темы, наиболее полно раскрытой в центральном из них (и самом большом по объему), давшем название всей книге. За исключением четырех небольших сказаний и одного также небольшого фрагмента из собственно "Похищения", все древнеирландские тексты переведены на русский язык впервые.
Перевод стихов в сказании "Похищение Быка из Куальнге" осуществлен В. И. Швыряевым.
infanata.ifolder.ru/25851331
www.onlinedisk.ru/file/738468/

Название: Исповедь англичанина, любителя опиума
Автор: Томас Де Квинси
Издательство: Москва. "Ладомир", "Наука"
Год: 2000
Страниц: 424
Формат: djvu (ocr)
Размер: 2,87 mb
Качество: хорошее
Серия или Выпуск: Литературные памятники
"Исповедь англичанина, любителя опиума" – главное произведение английского прозаика эпохи романтизма Томаса Де Квинси, его философская автобиография и одновременно визионерская фантасмагория, оставившая примечательный след в истории европейской культуры и нашедшая заинтересованный отклик в русской литературе XIX века.
Автор заверяет читателя, что к опиуму влечет не просто желание чувственных наслаждений: "красноречивый", "нежный", "мудрый" опиум держит ключи рая; он возвращает виновному надежды его юности и смывает кровь с его рук, он отменяет приговоры неправедных судей и позволяет гордому забыть неотмщенные обиды. Поэтому рассказ о причинах, вызвавших злоупотребление опиумом, предназначен не оправдать отклонение от нормы, а показать жизнь, которая только в видениях опиофага получила окончательный смысл.
infanata.ifolder.ru/25840158
www.onlinedisk.ru/file/738506/

Название: Максимы и мысли. Характеры и анекдоты
Автор: Шамфор
Издательство: Москва - Ленинград. "Наука"
Год: 1966
Страниц: 292, с илл.
Формат: djvu (ocr)
Размер: 4,67 mb
Качество: хорошее
Серия или Выпуск: Литературные памятники
В настоящем издании дана первая научная публикация французского моралиста XVIII века Шамфора (1740-1791) на русском языке.
Шамфору принадлежат афоризмы, которые дожили до наших дней, хотя об авторстве его все давно забыли. Это он придумал название для брошюры аббата Сийеса: "Что такое третье сословие? Всё. Чем оно владеет? Ничем". И он же бросил лозунг "Мир хижинам, война дворцам". В отличие от Монтеня, Ларошфуко, Лабрюйера он утверждал, что человек изменяется под влиянием общественного строя, при котором живет. Таким образом, Шамфор первый внес во французскую моралистику социальные категории.
Вторая часть книги - "Характеры и анекдоты" - это сборник исторических анекдотов. С точки зрения Шамфора, любой деспотический строй только такой истории и заслуживает. Ничего общего с "Характерами" Лабрюйера эти анекдоты не имеют. Шамфор не ставил перед собой задачи дать сколько-нибудь обобщенные типы. Его целью было показать не галерею портретов или даже карикатур, а лишь серию моментальных снимков.
infanata.ifolder.ru/26222266
www.onlinedisk.ru/file/748319/

Название: Прекрасная Магелона. Фортунат. Тиль Уленшпигель
Автор: неизвестно
Издательство: Москва. "Наука"
Год: 1986
Страниц: 312, с илл.
Формат: djvu (ocr)
Размер: 9,18 mb
Качество: хорошее
Серия или Выпуск: Литературные памятники
Немецкие народные книги складывались преимущественно в во второй половине XV, на протяжении всего XVI и в начале XVII в. Народные книги, жадно поглощавшиеся массовым читателем, представляли собой причудливый сплав исторических воспоминаний, поэзии шпильманов, плутовских, рыцарских и сказочных историй, задорных шванков и площадных анекдотов. Многие из них непосредственно восходили к средневековым и очень часто к иноземным источникам либо тесно связаны с традициями той эпохи.
infanata.ifolder.ru/25788332
www.onlinedisk.ru/file/737765/

Название: Африка - третья часть света
Автор: Лев Африканский
Издательство: Ленинград. "Наука"
Год: 1983
Страниц: 512, с илл.
Формат: djvu (ocr)
Размер: 10,43 mb
Качество: хорошее
Серия или Выпуск: Литературные памятники
Язык: русский
"Описание Африки и достопримечательностей, которые в ней есть" - таково точное начало очень длинного названия сочинения, издаваемого в этой книге. Вплоть до начала XIX в. оно было для европейцев основным источником сведений об африканском континенте.
infanata.ifolder.ru/25823927
www.onlinedisk.ru/file/737935/

Название: Повесть о Сегри и Абенсеррахах, мавританских рыцарях из Гранады
Автор: Хинес Перес де Ита
Издательство: Москва. "Наука"
Год: 1981
Страниц: 288
Формат: djvu (ocr)
Размер: 4,72 mb
Качество: хорошее
Серия или Выпуск: Литературные памятники
"Повесть о Сегри и Абенсеррахах..." - один из первых, если не первый исторический роман нового времени. Он написан в 1580-1590-е годы, в период, когда жанр исторического романа еще не сложился. Перес де Ита считает нужным выдать свое произведение за настоящую историю. Он даже приводит имя "подлинного автора" - гранадского мавра Абенамина (Абен Хамина) и рассказывает, какими путями арабский текст попал к испанским читателям. Ссылка на арабский источник, вносившая элемент отстранения и уменьшавшая ответственность перед властями за восхищение мусульманскими рыцарями и за другие вольности, пришлась по вкусу Сервантесу, приписавшему авторство "Дон Кихота" Сиду Амету Бененхели.
infanata.ifolder.ru/25729988
www.onlinedisk.ru/file/734471/

А в ушах я сейчас слушаю Стендаля "Красное и черное".
Давненько не встречала настолько отвратительных главных героев. Даже Дориан Грей не до такой степени неприятие вызывал.
Особенно не нравится то, что во введении да и самим Стендалем этот Жульен позиционируется как трепетная непонятая няшечка. Хотя мне он больше всего напомнил 14-летнего подростка-бунтаря, заигравшегося в "никто меня не любит".
Неужели тогда на самом деле так медленно люди взрослели?

@темы: обзор

---

Они забавные.

---

Показала маме "Снежинку" из дня выборов. Мама ржала.
У меня хорошая мама.

---

Я таки добила ведро.
Вот.

a vase of irises by ~AksaStrig on deviantART

Рисунок потырен у Мориса Вернея, а фиолетовый надо было сильнее разбавлять...

Исходник и другие ракурсы

@темы: тварчество