[AksaAt]

Я никогда не хотела быть героиней прочитанной книжки (а героем - тем более). Даже если эта героиня (или герой) мне безумно нравились. И даже когда "мечтала по мотивам", всегда представляла, как бы я поступила на ее месте, а не как бы я была ей, а еще лучше - как бы я была ее/его сестрой/коллегой/знакомой, любовной линии нет почти никогда (в случае Снейпа вариант "дочь"). Наверно поэтому в фэнтези хорошо прописанный мир привлекает меня намного больше, чем герои и психология всякая (то же "Не время для драконов" я дочитывала исключительно ради мира). А в психологии я вообще ни бум-бум - если припрет, могу чисто теоретически проанализировать уже случившуюся ссору, но что-то понимать в процессе у меня никогда не получалось. Хотя это может от того, что все ссоры у меня случаются исключительно по причине ПМС, моих, а в обычные дни я легко могу не заметить, что мну обижают, и даже во время ПМС мне нужно сделать сознательное усилие, чтобы обидеться и (главное!) об этом помнить хотя бы минут 10. И поскольку сужу всех по себе - предполагаю на автомате, что остальные люди высказывают претензии по своим каким-то скрытым мотивам, ко мне отношения не имеющим. Поэтому когда со мной ссорятся я это ссорой не считаю и внимания на претензии практически не обращаю, ну пытаюсь запомнить, что человеку не нравится, чтобы на те же грабли снова не наступить, но чисто логикой, без включения эмоций. А поскольку "запоминание без эмоций" никогда не было моим коньком... В общем, чтобы отучить меня трогать ее волосы, Марынке пришлось пару раз врезать мне по рукам. Больно. Но помогло, в отличие от года криков "Саша, я не люблю, когда трогают мои волосы!".

Блин, отвлеклась... так вот, я никогда не хотела быть героем прочитанной книжки. Пока не прочитала Burglars’ trip. Там нашелся перс, которым я бы хотела стать в следующей жизни. А можно и в этой. Да хоть прям щас! Потому что я тоже люблю, когда меня гладят, и готова питаться книжками. Хочу быть Хлюпом!

И про "текущую" книжку. Я всё еще продолжаю мучить "Алхимию как феномен средневековой культуры". Вот честно, просто про историю алхимии почитала бы с гораздо большим удовольствием. А когда половина слов, которые употребляет автор, тебе не знакомы, и вообще ассоциируются со всякой жутью типа понятия мифа по Лосеву (целокупности у него там всякие, предсуществования... как будто нельзя нормальным языком писать) - это всё-таки жесть... Причем создается ощущение, что автор повторяет всё время одно и то же, только разными словами. Или не разными...
Коротко говоря, читаю я его по диагонали. Сегодня затормозила на двух местах (многобукав!).

Святые и шарлатаны от алхимии

В 1334 году папа Иоанн XXII становится обладателем несметных сокровищ, якобы наработанных многотрудными алхимическими стараниями, описанными в его собственном алхимическом трактате. Первый христианин католического мира — он же автор тайных книг.
Примерно тогда же Арнольд из Виллановы тоже получает алхимическое золото. В 1383 году Фламель, согласно легенде, получает трансмутациошгые золото и серебро. Но не алчностью, а благотворительностью жива душа алхимического святого: все деньги пущены во благо. Фламель строит четырнадцать больниц и три церкви.
Легенда утверждает: Джордж Рипли в 1460 году посылает рыцарям ордена Иоаннитов на остров Родос круглую сумму алхимического происхождения, дабы помочь иоаннитам в войне с турками.
В конце XV века, сообщают алхимические летописцы. Рудольф 2 собственноручно произвел немало алхимического золота. То же можно сказать и про Августа II Саксонского.

Все это, в числе прочего, подтверждает и воодушевляет трансмутационную идею алхимиков. Виллаверде и Брюссель становятся свидетелями опытов Ван-Гельмонта (XVI—XVII в.), якобы превратившего 8 унций ртути в золото. Окрыленный успехом, Ван Гельмонт называет сына Меркурием. Император Фердинанд III (1648 г.), воспользовавшись порошком философского камня Рихтгаузена, чеканит алхимическую медаль. На лицевой стороне медали был изображен Меркурий-Гермес с кадуцеем в руках и с крылышками на пятках. Не менее впечатляющи и латинские надписи на медали: «Чудесное превращение произошло в Праге 16 января 1648 года в присутствии его величества императора Фердинанда Третьего». Надпись на оборотной стороне возглашала: «Как редко искусство это для людей, сколь не часто оно себя проявляет: да будет хвалим во веки господь, который сообщает часть своего бесконечного могущества нам, своим презреннейшим созданиям». В 1650 году в Праге отчеканена еще одна медаль в честь «золотого сына свинцового родителя». Коллекция медалей из алхимического золота понемногу пополняется. Список «осуществленных» легенд медленно, но возрастает, захватывая XVII, XVIII...

При дворе Людовика XIII подвизается некий Дюбуа, хвастающий секретом философского камня. Это доходит до кардинала Ришелье. На глазах доверчивых свидетелей Дюбуа превращает мушкетную пулю из ранца часового в золотой слиток. Дюбуа назначают королевским казначеем. Но всесильный кардинал ухитрился-таки упечь его в тюрьму. Под пыткой Дюбуа диктует несколько способов получения камня. Способы не подтверждаются. Исход тривиальный: виселица за чародейство. Авантюрист Делиль, живший в Провансе, обертывает золотые медали листовым свинцом или покрывает золотые гвозди железом. Естественно, дело траисмутации в этом случае — штука не хитрая. И снова перекладина меж двух столбов. Один алхимик-шарлатан ловко обманывает герцога Вюртембергского, упросив прячущегося в лаборатории мальчика украдкой положить слиток золота на дно тигля. Вновь виселица.

Обмануть церковь было труднее. Итальянский алхимик и поэт Аугурел преподносит папе Льву X поэму, в которой подробно описывает надежный способ алхимического златоделия. Ответный подарок папы был пустой мешок, врученный алхимику в качестве кошелька для золота.

Хенниг Бранд, не слишком образованный купец из Гамбурга, наслушавшись разговоров, уверовал, что моча содержит первичную материю. Его вера подкреплялась еще и тем, что сам купец был некогда солдатом и заодно самозванным врачом. Затеяв практическое осуществление злато-среброискательской мечты, замешанной на человеческой моче, он собрал в солдатских казармах почти тонну (в пересчете па нынешние меры) искомой мочи. (вот я даже представлять не буду, как он это делал...) Медленно выпаривая мочу, он получил сиропообразную жидкость, а после двойной дистилляции — «мертвую голову». В результате длительного прокаливания «мертвой головы» он вдруг обнаружил к великому своему удивлению светящуюся пыль, назвав ее фосфором, то есть светоносцем. Он принял ее за «элементарный огонь», или «первичную материю». Но все попытки обратить «светоносец» в золото оказывались тщетными.
Между тем при дворе саксонского курфюрста служил алхимик Иоганн Кункель. Прознав о «светоносце» Бранда, он стал уговаривать своего приятеля Даниила Крафта купить у удачливого купца секрет этого «светоносца». Бранд за 200 талеров сообщает Крафту свой способ. Сам же, однако, бойко торгует фосфором, беря за него дороже золота. Крафт надул Кункеля, открыв собственное производство. Весной 1677 года он устраивает публичный сеанс с фосфором по Бранду при дворе Иоганна Фридриха в Ганновере. На сеанс пришел Лейбниц, бывший тогда библиотекарем у ганноверского государя. Философ заинтересовался светоносной силой неведомого вещества, великолепно освещавшего комнату, в которой давали этот знаменитый сеанс. Лейбниц предложил Крафту деньги за его секрет. Когда тот отказал, он купил-таки этот секрет все у того же Бранда, охотно продавшего свой секрет еще раз по контракту, заключенному с ним от имени герцога (правда, на этот раз подешевле — всего за 6 талеров).
Но тут в историю включается Иоганн Иоахим Бехер, университетский профессор химии, лейб-медик у майнцекого курфюрста, искатель «огненной материи», в некотором роде предтечи флогистона. Ловкий Бехер тайно отправляется в Гамбург, настойчиво склоняя простоватого купца на службу к герцогу Макленбургскому. То же, впрочем, делает и Лейбниц, перехитривший Бехера и, как мы теперь уже знаем, купивший этот секрет у Бранда.
Тем временем Кункель выведал у Бранда кое-какие подробности и стал сам нарабатывать фосфор, несколько видоизменив способ. Его друг Каспар Кирхмейер публикует трактат с таким названием: «Постоянный ночной светильник, иногда сверкающий, который долго искали и лишь теперь нашли».
Как раз в это же время Винченцо Каскариола, башмачник из Болоньи, прокаливая камни, замечает, что один из них и по охлаждении светится ровным фосфорическим светом («Болонский камень»). Вскорости саксонский судья Болдуин получает нечто похожее, обрабатывая мел «крепкой водкой» (азотной кислотой). Немецкий естествоиспытатель тоже замечает свечение при смешивании нашатыря с хлористым кальцием (если воспользоваться современной терминологией). Это был «Гомбергов фосфор». Все эти «фосфоры» светились лишь после предварительного направленного освещения (в отличие от фосфора Бранда — Кункеля). Это происходило почти одновременно и независимо.
Фосфорная авантюра продолжается... 17 мая 1677 года Крафт дает решающие гастроли на заседании Королевского общества в Лондоне с участием прославленного Роберта Бойля. На вопросы английского химика Крафт отвечает уклончиво, туманно намекая на мочу {«некое вещество, телу человека присущее»). Проницательный Бойль легко воссоздал секретную технологию светоносца, о чем вскорости обстоятельно доложил членам Королевского общества. Бранд, узнав об этом, решил, что продешевил. Купчиха Маргарита Бранд и ее незадачливый муж-первооткрыватель жалуются Лейбницу, прося заступиться и отстоять их исконные права. Патриотически настроенный Лейбниц заступается за Бранда, опасаясь, что обладателем философского камня — именно он все время имеется в виду, вокруг него горит весь утопически-реальный сыр бор — станет Англия. По протекции Лейбница Бранда берут на работу в качестве придворного алхимика к герцогу, платя ему сносное жалованье, составляющее 10 талеров в неделю, и государевы харчи. Что же происходит в Англии? Бойль передает в запечатанном конверте секрет получения фосфора Лондонскому королевскому обществу, которое опубликует этот секрет лишь в 1694 году. Между тем ассистент Бойля Хенквиц беззастенчиво эксплуатирует фосфорную технологию, поставив дело на широкую коммерческую ногу. Лондонцы могут прочесть зазывное объявление такого примерно содержания: «Лондонский химик Хенквиц, проживающий по такому-то адресу, готовит всевозможные лекарства, а также только он может приготовить разные виды фосфора по три фунта за унцию». Фирма Хенквица просуществовала около полувека. Несчастный Крафт разорился, фанатически занявшись золотоискательской алхимией.

Александр Сетоний Космополит (XVI в.) — один из немногих «обладателей» тайны философского камня. Конец его, как и ему подобных, мученический и жуткий. Палачи Христиана II, курфюрста саксонского, искололи его иглами, жгли расплавленным свинцом, нещадно секли, вытягивали жилы. Потом — многолетняя тюрьма. В ответ — упорнейшее молчание. Поляку Михаилу Сендивогию удалось-таки выкрасть великомученика из плена, увезти его в Краков, где Сетоний и умер. Но, умирая, Сетоний снабдил Сендивогия таинственной лигатурой. Секрет же ее приготовления добросовестно унес в могилу, посчитав польского алхимика недостойным этой великой тайны. Здесь-то и начинается авантюрная жизнь самого Сендивогия. Получив такое славное наследство — чудодейственный порошок, темные сетониевые рукописи и даже жену умершего, Сендивогий блистательно гастролирует по многочисленным немецким монархиям, ублажая сиятельных особ легкими алхимическими удачами. В честь одного из удавшихся опытов «германский Гермес» приказывает выбить на мраморной доске, приколоченной к воротам дворца, такие слова: «Пусть попробует кто-нибудь сотворить то, что сделал Сендивогий-поляк!» Рудольф дарует удачнику титул императорского советника, а заодно и поместье Граворн, отнятое у одного моравского рыцаря, пытавшегося выкрасть у Сетония порошок. Сендивогия переманивают многие государи. Герцог Фридрих Вюртембергский оказывает ему царские почести, дарит ему землю Недлинген. Но по мере уменьшения чудесной лигатуры, сама жизнь алхимика иссякает, сужаясь до исчезающе малой крупинки "Сетониевого порошка". Тем паче, что некий Мюлленфельс, тоже алхимик и соперник Сендивогия, ограбил везучего поляка, украв у него остаток порошка. Правда, коварный коллега кончил на виселице. Но это не помогло обворованному, который так и остался без порошка в безвестности почти на четверть века. Появившись вновь на европейской алхимической сцене в Варшаве, Михаил Сендивогий — уже не тот блестящий и всемогущий герметист. Его удел — торговля черт знает какой дрянью под видом эликсира жизни, выманивание денег на сомнительные алхимические опыты у знатных богатеев (например, у Мнишека, воеводы Сандомирского), подделка денег. В итоге — жалкая смерть в Кракове в 1646 году с дурной посмертной славой — больше мошенника и авантюриста, нежели философа-алхимика.

Считают, что Беренгар Пизанский осуществил успешную трансмутацию (середина XVII в.). Странного вида незнакомец вручил ему — как, впрочем, несколько ранее Ван-Гельмонту — порошок полевого мака, запахом напоминавший пережженную морскую соль. Беренгар, дабы исключить возможность вложения золота, купил тигель, уголь и ртуть у трех незнакомых друг с другом людей. Опыт, как свидетельствует предание, удался: одной драхмы порошка хватило для того, чтобы обратить десять драхм ртути в высокосортное золото.

Не менее эффективным было обращение в алхимическую веру некоего Мартини в Гельштадте в 1621 году под воздействием успешной трансмутации, осуществленной заезжим алхимиком. Алхимик Лабю-Шардьер, проживавший при дворе богемского графа Шлика, перед смертью отдал чудодейственный порошок некоему Рихтгаузену, явившемуся в Вену к знатоку алхимических секретов императору Фердинанду III. В 1648 году император сам произвел опыт трансмутации, пожаловав удачливому Рихтгаузену дворянство и титул барона. Бойль, как и Ван-Гельмонт, также прошел через увлечение алхимией, оставшись к его чести химиком-скептиком. Удачи Ван-Гельмонта, Беренгара из Пизы, Гельвеция и еще нескольких приходятся на 1618—1666 годы.

Еще, пожалуй, одна история, эффектно представляющая пантеон позднеалхимических лжесвятых. Брагадино, или Мамунья, грек, родился на Кипре. Выдавал себя за сына генерала Венецианской республики Марко Антонио Брагадино. После длительного путешествия по Востоку в 1578 году объявляется в Италии под именем графа Мамуньяро. Легко входит в доверие к маркграфу Мартинего, слывя адептом тайных наук. Он ошеломлял простодушных превращением ртути в золото. Это был наглый обман, потому что в качестве исходного мошенник брал ртутнозолотую амальгаму в виде порошка, выдаваемого за философский камень. В 1588 году начинаются гастроли ловкого пройдохи по городам Европы — Вена, Прага, Дрезден — уже под именем Брагадино. Опыты его всегда были картинны и впечатляющи. Жуть охватывала простаков при виде двух огромных псов самого что ни есть сатанинского вида — несомненно двух чертей, служивших у мошенника на посылках. В 1590 году в Мюнхене закончилась карьера ловкого грека, разоблаченного местным судом. Одели его в позолоченный сусальным золотом балахон и вздернули на позолоченной же виселице. Черные псы — слуги преисподней — были здесь же застрелены из аркебузов.

Перечень загубленных жизней длится и дальше. В 1575 году герцог Юлий Люксембургский изжарил заживо посаженную в железную клетку алхимичку Марию Циглер за обманный златодельческий рецепт. В 1686 году маркграф Георг Вильгельм Байретский за то же самое вздернул Вильгельма Кронемана. В 1720 году Август II Саксонский отрубил голову алхимику — рыцарю Гектору фон Клеттенбергу. Саксонский электор Август доводит до самоубийства чудовищными пытками бывшего своего любимца Давида Бейтера, не сказавшего государю секрета трансмутации лишь потому, что этот секрет и в самом деле был ему неведом.

"Химическое" развитие алхимии, текста мало

1250—1260 годы отмечены открытием и описанием купоросов, изобретением метода отделения золота от серебра, описаны мышьяк и его соединения (Альберт Великий), изучают горение в закрытых сосудах (Роджер Бэкон). Описание углекислого аммония и сернистых соединений ртути (Раймонд Луллий) относят к 1270 году. В 1280 году Арнольд из Виллановы описывает способ получения «эфирного масла». В 1290 году открывается первая фабрика стекла. К 1330 году предлагают первую в Европе рецептуру пороха (приписывается Бертольду Шварцу). В 1380 году Исаак Голланд открывает и описывает хлористый кальций. К середине XIV века в Нюрнберге совершенствуется производство бумаги. В 1450 году начата добыча меди в Германии и медное литье. В 1490 году впервые получена амальгама калия. Прибавлю к этому открытие реакции взаимодействия кислоты и щелочи, получение минеральных кислот, киновари, окислов железа («мертвая голова»), «царской водки» (Фра Бонавентура, 1270 г.), осаждение серебра из азотнокислых серебряных растворов медью и ртутью, представление о твердой природе солей, начатки стехиометрии, изготовление различных амальгам. Эти технохимические достижения приходятся главным образом на XII — XV века, если не считать некоторых арабских «предвосхищений».

Одновременно у ремесленников (не алхимиков!) к XIII веку совершенствуется добыча и переработка металлических руд, осваивается техника сплавов. Изобретают доменный процесс (XIV в.). Разрабатывают способы получения сурьмы, висмута, цинка, кобальта, методы добычи золота и серебра, технику их очистки. Развивается горное дело и металлургия (X в., Саксония). В XIII веке радикально усовершенствуется техника взвешивания; осваиваются простейшие приемы пробирного искусства. Красильщики к этому времени уже умеют извлекать красящие вещества из красящих растений (юг Европы). Расширяется ввоз красителей из Азии.
Широко применяют химикалии в крашении тканей. Совершенствуется техника приготовления красок. Эти достижения по-прежнему фиксируются в рецептурных сборниках. Разрабатываются пиротехнические составы (на основе пороха и селитры). Серьезные успехи достигнуты в ремесле лекарственного врачевания. Но и эти достижения записываются только в рецептурных сводах.

Заинтересовавшие меня книги

«Пиротехния» зоркого Бирингуччо и «О горном деле...» умельца Агриколы так и остались бездоказательными, хотя исключительно ценными руководствами XV—XVI веков, снабжающими полезными вещами не только общество, но и тех же алхимиков.

Техническая химия этой поры (Египет - Александрия, начало эры) представлена в Лейденском папирусе X (III в.), переведенном и прокомментированном Бертло. Лейденский папирус содержит сто рецептов, предписывающих приемы золотоподобных имитаций.
Универсальным — не только химическим — источником является Стокгольмский папирус, содержащий 152 рецепта, из которых только 9 посвящены золотоподобным имитациям; 73 — подделкам драгоценных металлов и жемчуга; 70 рецептов описывают крашение тканей, преимущественно в пурпурный цвет.

Джабир ибн Гайан (VIII—IX в.) — знаменитый арабский алхимик. Ему приписывают следующие книги: «Сумма совершенств», «Книга о печах». Традиция отождествляет Гебера с Джабиром, хотя, по-видимому, речь идет о двух разных алхимиках, разделенных шестью-—восемью столетиями. Поскольку, однако, сочинения Гебера ассимилируют арабский химический опыт, о них нужно немного сказать, припомнив еще две книги, найденные в библиотеках Каира и Стамбула: «Книга семидесяти» и «Книга о ядах». Первая — преимущественно химического содержания и содержит подробные описания свойств металлов и минералов. В ней описано также изготовление стекла.

Основные работы Ар-Рази (около 865, Рей, Иран — около 925, там же) по медицине – книга «Аль-хави» («Всеобъемлющая книга по медицине») и 10-томная «Медицинская книга, посвященная Мансуру» – своеобразные медицинские энциклопедии на арабском языке; переведённые на латинский язык, они в течение столетий служили руководством для врачей. В труде «Об оспе и кори» Ар-Рази дал классическое описание этих болезней, отметив невосприимчивость к повторному заболеванию; применял оспопрививание (вариоляцию). Считают, что Ар-Рази впервые ввёл составление истории болезни для каждого больного. Первым описал инструмент для извлечения инородных тел из глотки, одним из первых начал применять вату при перевязках и кетгут при сшивании ран. Составил наставления по сооружению больниц и выбору места для них. Автор работ о значении специализации врачей («Один врач не может лечить все болезни»), о медицинской помощи и самопомощи для неимущего населения («Медицина для тех, у кого нет врача») и др. (последнее точно нужно будет поискать, а вот 10-томник - наф-наф-наф...)

Сочинения Арнольда из Виллановы (XIII—XIV в.) «Розарий философов», «О ядах», «О противоядиях» и другие — также алхимического или химико-фармацевтического содержания.