Продолжение Миранды. Насколько он симпатичный всё-таки...
Под катом - текст и в том числе античные голые мужики.
22 марта. Утром гуляли с Киселевым, видели деревянный дом, или дворец, только что построенный для фельдмаршала Разумовского, который обошелся ему в 50 тысяч рублей, хотя подрядчик наверняка не истратил и 10 тысяч. Неплохой урок для тех, кто подобным образом распоряжается своими деньгами!
Дворец в Киеве то ли не сохранился, то ли не популярен в сети, нашла дворец того же перса в Батурине (там сейчас украинский музей гетманства).
Обедал у посла графа Кобенцля, где собралось много иностранцев. Диллон в этот раз показался мне немного заносчивым, тогда как господин Уитворт, с которым я беседовал, напротив, разумным, честным и образованным человеком. За столом завязался очень интересный разговор с послом по поводу характера Вашингтона и проч., а с Фицгербертом — относительно римских древностей, причем он высказал оригинальное мнение, будто Фавн Барберини и Геркулес Фарнезе превосходят Аполлона Бельведерского.
Фавн:
Геркулес:
Аполлон:
Мне фавн тоже больше нравится, и не потому, что я пошлая. У него просто поза самая естественная.
***
И всё-таки он уняня))))
Вернувшись домой, читал до семи, а потом мы с Киселевым отправились на Подол в поисках любовных приключений. Зашли в один дом, который мой слуга уже знает, и девушка лет восемнадцати показалась мне очень недурной. Киселев атаковал служанку, а я пошел на приступ хозяйки, которая наконец согласилась за три дуката, хотя вначале просила десять. Приятель уехал, а мы с моей нимфой остались в постели. Она была хороша, и я получал удовольствие, но до конца дело не доводил, полагая, что она девственница и боится боли. В какой-то момент она встала, сказав, что отлучится ненадолго, но все не появлялась; служанка, желая припугнуть меня, показала офицерский мундир и головной убор, но, заметив мое состояние, ретировалась. Тут пришел мой слуга, а я сделал вид, что хочу забрать накидку, чепец, белье и проч., якобы взамен отданных трех дукатов и мне без возражений позволили взять всё. Пошел посмотреть, нельзя ли как-нибудь уговорить ее вернуться, но ничего не получилось. Должно быть, она боялась, что возвратится муж. Пришлось удовольствоваться служанкой, и я ушел. Позже узнал, что моя нимфа немка, жена одного хромого офицера из Ганновера, который живет здесь, и очень славная девушка -
. Впервые эти люди меня обманули!
Hermann Fenner Behmer (1866-1913)
Reclining Odalisque
***
25 марта. Страстной четверг. Утром в церкви Печерского монастыря отслужили торжественную обедню, на которую в обычный час прибыла императрица, а по ее окончании архимандрит и еще двенадцать прелатов, в праздничном облачении, совершили прямо в церкви обряд омовения. Каждый обнажил правую ногу — за исключением одного, который, не желая замерзнуть и простудиться, сначала снял, а потом снова надел и сапог и чулок, несмотря на протестующие жесты окружающих, — и подставлял ее тому, кто олицетворял Спасителя, для омовения в серебряном тазу, после чего ногу вытирали полотенцем. Все закончилось лишь после двенадцати, и мы разошлись по домам окоченевшие от холода, поскольку в этой церкви, как и в остальных, пол устлан железными плитами и потому дьявольски холодный.
***
Началась игра; эти люди минуты не могут прожить без того, чтобы не раздеть друг друга. Я заметил отсутствие принца Бельмонте Вентимильи, и мне сообщили, что он нездоров, а также весьма удручен, ибо проиграл все деньги, на которые собирался продолжить путешествие в Константинополь и проч. Здесь он потерял 8 тысяч дукатов, а в Варшаве — более 10 тысяч, так что теперь вынужден возвращаться восвояси. Оказывается, он заразился французской болезнью, несчастный. Вот вам последствия проклятой игры и дурных или просто фривольных компаний! Поэтому, когда я вижу молодежь за карточным столом, мне кажется, что передо мной дети, играющие острыми бритвами. - Особенно хорошо про "французскую болезнь" и дурные компании смотрится после записи от пред-предыдущего вечера...
***
Я сидел рядом с великим маршалом Мнишком, который от имени Его Величества короля Польши говорил мне всякие льстивые слова, и имел долгую беседу с другим соседом, графом Мошиньским. Он кажется мне человеком дела, притом не лишенным образованности, однако меня раздражает, что он, словно какая-нибудь глупая женщина, навешивает на себя бриллианты, жемчуга, изумруды, кольца, шпоры, цепи и безделушки, истратив на них целое состояние — более 200 тысяч дукатов. Сам же не имеет приличного дома и даже стаканом вина никого не угостит, не говоря уже о том, чтобы учредить какое-нибудь общественное заведение, которое способствовало бы облегчению участи или просвещению тех несчастных, из коих он выкачивает свои богатства. И такое творится в республике! А он еще считается наставником молодежи, и она должна ему подражать.
***
Ужинал в доме господина Мамонова, который исполнил мою просьбу и подарил мне копию превосходного профиля императрицы, сделанного с натуры. Сей рисунок много лучше всех многочисленных портретов, какие я доселе видел. Он был со мною очень ласков и в конце разговора привел мнение посла Кобенцля, сказавшего, что я должен остаться здесь, иначе в Испании инквизиция сожжет меня на костре, и это было бы ужасно и проч. К этому Мамонов со своей стороны прибавил, что ежели я все же соберусь уезжать, он станет удерживать меня обеими руками и т.д. Право, не знаю, что и думать обо всем этом, напоминающем заговор. Время покажет.
***
Вот так вроде пишет-пишет про придворную жизнь, а в конце слово ввернет - и всё, прощай, впечатление возвышенности и неземнутости
Сегодня уехали Диллон, юные принцы Де Линь (как было объявлено, они приезжали, чтобы сопровождать в поездке императрицу) и князь Юзеф Понятовский — водным путем до Канева, верхом до Львова, а затем в Вену. Все захватили с собой слабительное.
Мне его всего цитировать хочется и искать про то, про что он пишет. Поэтому читаю медленно и редко.
Под катом - текст и в том числе античные голые мужики.
22 марта. Утром гуляли с Киселевым, видели деревянный дом, или дворец, только что построенный для фельдмаршала Разумовского, который обошелся ему в 50 тысяч рублей, хотя подрядчик наверняка не истратил и 10 тысяч. Неплохой урок для тех, кто подобным образом распоряжается своими деньгами!
Дворец в Киеве то ли не сохранился, то ли не популярен в сети, нашла дворец того же перса в Батурине (там сейчас украинский музей гетманства).
Обедал у посла графа Кобенцля, где собралось много иностранцев. Диллон в этот раз показался мне немного заносчивым, тогда как господин Уитворт, с которым я беседовал, напротив, разумным, честным и образованным человеком. За столом завязался очень интересный разговор с послом по поводу характера Вашингтона и проч., а с Фицгербертом — относительно римских древностей, причем он высказал оригинальное мнение, будто Фавн Барберини и Геркулес Фарнезе превосходят Аполлона Бельведерского.
Фавн:
Геркулес:
Аполлон:
Мне фавн тоже больше нравится, и не потому, что я пошлая. У него просто поза самая естественная.
***
И всё-таки он уняня))))
Вернувшись домой, читал до семи, а потом мы с Киселевым отправились на Подол в поисках любовных приключений. Зашли в один дом, который мой слуга уже знает, и девушка лет восемнадцати показалась мне очень недурной. Киселев атаковал служанку, а я пошел на приступ хозяйки, которая наконец согласилась за три дуката, хотя вначале просила десять. Приятель уехал, а мы с моей нимфой остались в постели. Она была хороша, и я получал удовольствие, но до конца дело не доводил, полагая, что она девственница и боится боли. В какой-то момент она встала, сказав, что отлучится ненадолго, но все не появлялась; служанка, желая припугнуть меня, показала офицерский мундир и головной убор, но, заметив мое состояние, ретировалась. Тут пришел мой слуга, а я сделал вид, что хочу забрать накидку, чепец, белье и проч., якобы взамен отданных трех дукатов и мне без возражений позволили взять всё. Пошел посмотреть, нельзя ли как-нибудь уговорить ее вернуться, но ничего не получилось. Должно быть, она боялась, что возвратится муж. Пришлось удовольствоваться служанкой, и я ушел. Позже узнал, что моя нимфа немка, жена одного хромого офицера из Ганновера, который живет здесь, и очень славная девушка -
. Впервые эти люди меня обманули!Hermann Fenner Behmer (1866-1913)
Reclining Odalisque
***
25 марта. Страстной четверг. Утром в церкви Печерского монастыря отслужили торжественную обедню, на которую в обычный час прибыла императрица, а по ее окончании архимандрит и еще двенадцать прелатов, в праздничном облачении, совершили прямо в церкви обряд омовения. Каждый обнажил правую ногу — за исключением одного, который, не желая замерзнуть и простудиться, сначала снял, а потом снова надел и сапог и чулок, несмотря на протестующие жесты окружающих, — и подставлял ее тому, кто олицетворял Спасителя, для омовения в серебряном тазу, после чего ногу вытирали полотенцем. Все закончилось лишь после двенадцати, и мы разошлись по домам окоченевшие от холода, поскольку в этой церкви, как и в остальных, пол устлан железными плитами и потому дьявольски холодный.
***
Началась игра; эти люди минуты не могут прожить без того, чтобы не раздеть друг друга. Я заметил отсутствие принца Бельмонте Вентимильи, и мне сообщили, что он нездоров, а также весьма удручен, ибо проиграл все деньги, на которые собирался продолжить путешествие в Константинополь и проч. Здесь он потерял 8 тысяч дукатов, а в Варшаве — более 10 тысяч, так что теперь вынужден возвращаться восвояси. Оказывается, он заразился французской болезнью, несчастный. Вот вам последствия проклятой игры и дурных или просто фривольных компаний! Поэтому, когда я вижу молодежь за карточным столом, мне кажется, что передо мной дети, играющие острыми бритвами. - Особенно хорошо про "французскую болезнь" и дурные компании смотрится после записи от пред-предыдущего вечера...
***
Я сидел рядом с великим маршалом Мнишком, который от имени Его Величества короля Польши говорил мне всякие льстивые слова, и имел долгую беседу с другим соседом, графом Мошиньским. Он кажется мне человеком дела, притом не лишенным образованности, однако меня раздражает, что он, словно какая-нибудь глупая женщина, навешивает на себя бриллианты, жемчуга, изумруды, кольца, шпоры, цепи и безделушки, истратив на них целое состояние — более 200 тысяч дукатов. Сам же не имеет приличного дома и даже стаканом вина никого не угостит, не говоря уже о том, чтобы учредить какое-нибудь общественное заведение, которое способствовало бы облегчению участи или просвещению тех несчастных, из коих он выкачивает свои богатства. И такое творится в республике! А он еще считается наставником молодежи, и она должна ему подражать.
***
Ужинал в доме господина Мамонова, который исполнил мою просьбу и подарил мне копию превосходного профиля императрицы, сделанного с натуры. Сей рисунок много лучше всех многочисленных портретов, какие я доселе видел. Он был со мною очень ласков и в конце разговора привел мнение посла Кобенцля, сказавшего, что я должен остаться здесь, иначе в Испании инквизиция сожжет меня на костре, и это было бы ужасно и проч. К этому Мамонов со своей стороны прибавил, что ежели я все же соберусь уезжать, он станет удерживать меня обеими руками и т.д. Право, не знаю, что и думать обо всем этом, напоминающем заговор. Время покажет.
***
Вот так вроде пишет-пишет про придворную жизнь, а в конце слово ввернет - и всё, прощай, впечатление возвышенности и неземнутости
Сегодня уехали Диллон, юные принцы Де Линь (как было объявлено, они приезжали, чтобы сопровождать в поездке императрицу) и князь Юзеф Понятовский — водным путем до Канева, верхом до Львова, а затем в Вену. Все захватили с собой слабительное.
Мне его всего цитировать хочется и искать про то, про что он пишет. Поэтому читаю медленно и редко.
@темы: история, Франсиско де Миранда