Кусок из "Красного и черного" Стендаля. Ну урод же...
После года разлуки молодой человек ночью пробирается в дом к своей любовнице - замужней женщине. Он считает, что он ее любит.
читать дальше Все его мысли были теперь целиком поглощены тем, как окончится это свидание. "Вы должны уйти", - поминутно повторял ему прерывающийся голос.
"Какой позор, если меня отсюда выпроводят, - думал Жюльен. - Вся жизнь моя будет отравлена угрызениями совести, никогда уж она мне не напишет, и, бог весть, попаду ли я еще когда-нибудь в эти края". С этой минуты сладостное упоение этой близостью исчезло для него. Сидя рядом с женщиной, которую он обожал, и почти сжимая ее в своих объятиях, в той самой комнате, где он когда-то был так счастлив, в этой глубокой тьме, угадывая и убеждаясь, что она плачет, чувствуя по тому, как вздымается ее грудь, что она едва сдерживает рыдания, он, на свое несчастье, превратился в холодного политика, почти столь же холодного и расчетливого, каким он бывал там, на семинарском дворе, когда чувствовал, что против него замышляется какая-то мерзость со стороны кого-нибудь из его товарищей посильней его. Жюльен нарочно затягивал свой рассказ, расписывая ей безотрадную жизнь, которую он вел с тех пор, как уехал из Верьера. "Так, значит, - говорила себе г-жа де Реналь, - после целого года разлуки и даже не имея никакой возможности знать, помнят ли о нем, в то самое время, когда я всячески старалась забыть его, он только и жил теми счастливыми днями, которые судьба ему послала в Вержи". Рыдания ее усилились; Жюльен видел, что рассказ его достигает цели. Он понял, что надо решиться на последнюю попытку: он быстро перешел к
письму, которое получил из Парижа.
- И я распростился с его преосвященством.
- Как! Вы больше не вернетесь в Безансон? Вы покидаете нас навсегда?
- Да, - отвечал Жюльен решительным тоном, - я покидаю этот край, где я забыт даже тою, кого я любил больше всех в моей жизни, и больше уже никогда не вернусь сюда. Я еду в Париж...
- Ты едешь в Париж! - громко воскликнула г-жа де Реналь.
Рыдания душили ее; она уже не пыталась скрыть своего смятения. Жюльен только этого поощрения и ждал: теперь он мог отважиться на решительный шаг, которым до сих пор боялся испортить все. До этого ее восклицания, ничего не видя в темноте, он совсем не мог себе представить, к чему это может привести. Теперь он уже больше не колебался: страх перед угрызениями совести, которые потом отравляли бы ему жизнь, вернул ему все его самообладание; он поднялся и холодно сказал:
- Да, сударыня, я покидаю вас навсегда; будьте счастливы, прощайте.
Он сделал несколько шагов к окну и уж взялся за раму, чтобы приоткрыть ее. Г-жа де Реналь бросилась к нему и припала головой к его плечу; он почувствовал, как она сжимает его в своих объятиях и щека ее льнет к его щеке.
Так, после трехчасового разговора Жюльен добился того, чего так пламенно жаждал в течение двух первых часов. Случись это немного раньше, какое счастье доставила бы ему и эта пылкая нежность, вспыхнувшая с прежней силой, и заглохшее раскаяние г-жи де Реналь, но теперь, когда он добился этого хитростью, он уже не ощущал ничего, кроме наслаждения. Жюльену захотелось во что бы то ни стало, несмотря на все возражения своей возлюбленной, зажечь ночник.
- Неужели ты хочешь, - говорил он ей, - чтобы у меня даже не осталось никакого воспоминания о том, что я тебя видел? Любовь, которая, наверно, сияет в твоих прелестных глазах, пропадет для меня! Эта милая беленькая ручка так и останется невидимкой? Подумай, ведь я покидаю тебя, и, быть может, очень надолго!
"Какой стыд! - говорила себе г-жа де Реналь; но она уже не могла отказать ему ни в чем: едва только он напоминал ей о вечной разлуке, - она заливалась слезами. Уже заря начинала отчетливо обрисовывать контуры елей на горах, к востоку от Верьера. Но вместо того, чтобы бежать, Жюльен, совершенно опьяневший от страсти, стал просить г-жу де Реналь позволить ему провести весь день, спрятавшись в ее комнате, и уйти только завтра ночью.
- А почему бы нет? - отвечала она. - После того как я вторично пала, и бесповоротно, у меня не осталось ни капли уважения к себе: видно, это уж мое горе на всю жизнь. - И она самозабвенно прижала его к своему сердцу. - Муж мой сейчас не то, что раньше: у него сильные подозрения, ему кажется, что я перехитрила его, и он очень зол на меня. Если он услышит хотя бы малейший звук, я пропала; он меня выгонит, как последнюю тварь, - да я такая и есть.
- Ах! Вот они, увещания господина Шелана, - сказал Жюльен. - Ты не стала бы так говорить со мной до этого проклятого моего отъезда в семинарию. Тогда ты меня любила!
Жюльен был немедленно вознагражден за то хладнокровие, с каким он произнес эти слова: он увидел, как возлюбленная его тотчас же позабыла о той опасности, которая ей грозила со стороны мужа, а испугалась другой, гораздо более страшной опасности: что Жюльен может усомниться в ее любви. День разгорался стремительно и ярко разливался по комнате; Жюльен в своей гордости теперь упивался блаженством, видя в своих объятиях и чуть ли не у своих ног эту прелестную женщину, единственную, которую он любил в своей жизни и которая, всего несколько часов тому назад, вся была охвачена одним только страхом перед карающим богом и всем существом предана своему долгу. Вся ее решимость, подкрепленная стойкостью, не изменявшей ей в течение целого года, не могла устоять перед его мужеством.И так всю книгу - сосредоточенность исключительно о себе, мысли о том, что о нем подумают, какая-то глупая гордость, презрение ко всем окружающим и мысли о собственном величии. Слушаю чисто для того, чтобы дождаться, как он навернется.
поддерживаю.
Посмотрела-таки Дориана Грея. Мудак,простите.
Зато аффтар и все "умные и честные" люди в книге его обожают. За этот, дух. Неукротимый.
А у меня непонятки - как человек, внутренне всех презирающий, может так зависеть от чужого мнения? Просто мозг взрывает.
Это как если бы Снейп в юности льстил мародерам. Сознательно. Шиза же.
Или этот Жюльен - просто симпатичный Петтигрю с мозгами? Не понимаю...
Слушаю чисто для того, чтобы дождаться, как он навернется. щас читаю, продираюсь к последним страницам, предвкушая. кого из читавших не спросишь - всем Жюльен нравится. такой мальчик, такой мальчик, его никто не понимал и не любил, тхфу.
А Дориан мне никаким показался.
Да он какой-то бесхребетный,простите
Я понимаю, что сейчас банальность скажу - но ее среда сгубила. В то, что она в такого необычного мальчика влюбиться могла - верю. Со скуки что только ни сделаешь.
Но она базово вменяемая и не неприятная.
Шустря, угу. Они все там странные. Им бы с этим его Генри работу нормальную)) С жиру бесятся.
Жюльен удивительно противный. Я эту книгу в первый раз прочла, когда мне было двенадцать, а я тогда была девочка сильно романтичная и любила страдающих, непонятых жестоким миром няшек - так вот, даже тогда я от этого типа была в сильном отвращении.
Госпожу де Реналь мне искренне жаль. Понятно, что после такого мужа хочется кого-то поприличнее и поинтереснее. читать дальше
Svengaly, мне непонятно во всем этом только одно - почему даже во введении (я просто его перемотать не могла, слушать пришлось) Жюльен оценивается как "титан духа" какой-то? Ладно в книге - это личное дело автора и его тараканы, в конце концов, но почему критик так же посчитал?
Или это устоявшаяся точка зрения на героя...
Может, для кого-то и титан.
Кому и кобыла невестадля кого-то и Киса Воробьянинов титан