Сегодня плюнула на всё (доделав это всё, собственно) и дочитала язык средневекового правосудия. А то что такое - почти месяц книгу не открывала.
Про Синюю Бороду, Жиля де Ре и других темных личностей (пересказы местных легенд).
Про Синюю Бороду, Жиля де Ре и других темных личностей (пересказы местных легенд).
Мимо замка Жиля де Ре едут граф Одон де Тремеак (Odon de Tremeac) и его невеста - Бланш де Лерминьер (Blanche de L'Herminiere). Жиль (обладающий, как сказано, бородой прекрасного рыжего цвета) приглашает их к себе на обед. Но когда гости собираются уезжать, Жиль приказывает бросить графа в «каменный мешок» и предлагает Бланш стать его женой. Бланш отказывается - Жиль настаивает. Он ведет ее в церковь, где обещает ей свою душу и тело в обмен на согласие. Бланш соглашается и в тот же миг превращается в Дьявола синего цвета.
Дьявол смеется и говорит Жилю: «Теперь ты в моей власти». Он делает знак, и борода Жиля де Ре становится синей. «Теперь ты не будешь Жилем де Лаваль, - кричит Дьявол. - Тебя будут звать Синяя Борода».
Алан Бушар кратко упоминал Комора (еще одного прототипа) в своей хронике (конец XV-начало XVI в.). Он сообщал, что этот бретонский король собирался жениться на св.Трифимии (Ste.Triphime) - дочери Героха (Gueroch), графа Ваннского. Он посватался к ней, сыграл свадьбу, и через некоторое время его супруга почувствовала себя беременной. Однажды в часовне, где она молилась, ей явились призраки семи жен короля и стали уговаривать бежать прочь от мужа, говоря, что он убьет ее. Так и произошло - Комор убил свою беременную супругу. Но отец последней обратился с просьбой к св.Гильдасу (St.Gildas), и тот оживил королеву.
Более интересный вариант этой истории принадлежит некоему Альберту Великому, священнику из Морлекса (Morlaix), и содержится в «Жизнеописании святых Бретани», составленном в 30-х годах XVII в. Здесь Комор превращался в «злобного и порочного сеньора», графа Корнуальского (comte de Cornuaille, meschant et vicieux seigneur), желающего жениться на старшей дочери Герока (Guerok) - Трифинии (Triphine). Он осмелился просить ее руки, но граф отказал Комору «по причине чрезвычайной жестокости, с которой тот обращался с другими своими женами, которых, как только они становились беременными, приказывал убивать самым бесчеловечным образом».
Комор не признавал также церковного брака, и его жены «находились скорее на положении любовниц, нежели законных супруг».
Огорченный отказом Герока, Комор прибег к помощи св.Гильдаса, настоятеля местного аббатства. Тот отправился к графу и уговорил его отдать свою дочь замуж при условии, что, «если граф Корнуальский будет плохо с ней обращаться, как он делал это с другими своими женами, он будет обязан вернуть ее [отцу] по первому же требованию».
Комор женился на Трифинии, и все шло хорошо, пока женщина не поняла, что ждет ребенка. Вне себя от ужаса, она попыталась бежать из замка своего мужа рано утром, пока тот спал. Однако, Комор проснулся и бросился за ней в погоню: «Он нашел ее, и тогда бедная дама бросилась на колени, подняла руки к небу и со слезами на глазах стала молить о пощаде. Но жестокий палач не обратил внимания на ее слезы, схватил ее за волосы и нанес ей сильный удар мечом, ударив им ее по шее и отрубив голову».
Безутешный отец обратился за помощью к св.Гильдасу, который оживил Трифинию (позднее она родила мальчика и ушла в монастырь).
Затем аббат направился к Комору и бросил в него «горсть пыли» (une poignee de poussiere), которая тяжело ранила графа Корнуальского. На этом рассказ заканчивался.
Про "еврейскую казнь"
Про "еврейскую казнь"
В феврале 1390 г. в королевском суде Шатле было рассмотрено дело Соломона из Барселоны, молодого испанского еврея, перебравшегося во Францию примерно за год до описываемых событий и со временем обосновавшегося в Париже. Он обвинялся в многочисленных кражах, совершенных как в столице, так и в других городах.
На первом допросе Соломон счел возможным сообщить судьям, что родился в Арагоне, обучался ремеслу портного (cousturier), чем и зарабатывал себе на жизнь . Сначала Соломон проживал в Шартре, где познакомился с неким Жоаном, вместе с ним переехал в Париж, где надеялся «зажить наилучшим образом», что на жаргоне парижских воров означало «жить воровством». Он также собирался «повидать других евреев» и «помогать им всем, чем только сможет».
Надеждам, впрочем, не суждено было сбыться: всего через месяц, 24 февраля 1390 г., Соломон и Жоан были арестованы по подозрению в краже «нового кожаного кошелька ценой в 16 франков», нескольких озолоченных колец и серебряного пояса в торговых рядах близ королевского дворца. Сообщников заключили в тюрьму Шатле, и с этого момента их пути разошлись, поскольку против каждого было возбуждено отдельное дело.
Признания Соломона позволяют достаточно полно представить его жизнь до ареста. Под давлением судей он «вспомнил» о 18-ти кражах, совершенных им в разное время как в Париже и его окрестностях. Самая ранняя
кража относилась к ноябрю 1389 г. (за три с половиной месяца до описываемых событий), самая поздняя была совершена накануне ареста - 23 февраля 1390 г. Так как времени прошло не так уж много, Соломон прекрасно помнил, что и у кого он крал. Никакой особой воровской «специализации» у него не было, он брал все, что плохо лежало: от поношенных башмаков до серебряной посуды и украшений. Так, посетив город Шамбери в Савойе, он забрался в дом мэтра Тороса, еврейского судьи, и стянул со стола серебряный пояс ценой в 40 парижских франков, однако смог продать его только за один франк, поскольку вещь была ворованная. В другой раз, в том же Шамбери, в доме незнакомой ему еврейки он позарился на обыкновенные холщевые штаны, которые сам после и носил.
Столь же точно называл Соломон и стоимость вещей. Кражи происходили в среднем раз в 1-2 недели, и, по всей видимости, вырученные деньги шли на повседневные нужды. Таких сведений парижским судьям оказалось достаточно, чтобы вынести окончательный приговор по этому делу. В присутствии Соломона, «приняв во внимание его положение, сделанные им признания, многочисленность краж и ценность украденного, они пришли к согласию и постановили считать его закоренелым вором и казнить подобающим образом», т.е. повесить.
Однако, поскольку Соломон был евреем, приговор был вынесен с учетом религиозной принадлежности обвиняемого. И здесь в плавном ходе процесса произошел сбой, ибо решение, принятое судьями, было, на мой взгляд, исключительным для французской уголовной практики конца XIV в. Полностью признавая, что Соломон должен быть повешен «так, как принято это делать в отношении евреев» , судьи предложили осужденному сделать выбор: « Мэтр Жан Трюкам уведомил его [о приговоре] и посоветовал, чтобы он крестился и перешел в христианскую веру, а иначе его казнят как еврея, что означает, что он будет навечно проклят по причине его ложной веры и дурных убеждений, и что он будет повешен за ноги, и с каждой стороны от него будут, так же как и он, повешены за лапы две большие собаки (судя по дальнейшему тексту, смерть у повешенного наступала оттого, что его загрызали, пардон за натурализм). И после многих пререканий между мэтром Жаном Трюкамом и упомянутым евреем, этот Соломон сразу же смиренно попросил (оччень милое предложение... а главное, логичное), чтобы ему разрешили принять христианство и креститься, и с этой просьбой упомянутый лейтенант согласился».
Решение было принято. Соломон крестился, получил имя Николя (в честь своего крестного отца, Николя Бертена, следователя Шатле) и 1 марта 1390 г. окончил свои дни как истинный христианин.
Про Синюю Бороду, Жиля де Ре и других темных личностей (пересказы местных легенд).
Про Синюю Бороду, Жиля де Ре и других темных личностей (пересказы местных легенд).
Мимо замка Жиля де Ре едут граф Одон де Тремеак (Odon de Tremeac) и его невеста - Бланш де Лерминьер (Blanche de L'Herminiere). Жиль (обладающий, как сказано, бородой прекрасного рыжего цвета) приглашает их к себе на обед. Но когда гости собираются уезжать, Жиль приказывает бросить графа в «каменный мешок» и предлагает Бланш стать его женой. Бланш отказывается - Жиль настаивает. Он ведет ее в церковь, где обещает ей свою душу и тело в обмен на согласие. Бланш соглашается и в тот же миг превращается в Дьявола синего цвета.
Дьявол смеется и говорит Жилю: «Теперь ты в моей власти». Он делает знак, и борода Жиля де Ре становится синей. «Теперь ты не будешь Жилем де Лаваль, - кричит Дьявол. - Тебя будут звать Синяя Борода».
Алан Бушар кратко упоминал Комора (еще одного прототипа) в своей хронике (конец XV-начало XVI в.). Он сообщал, что этот бретонский король собирался жениться на св.Трифимии (Ste.Triphime) - дочери Героха (Gueroch), графа Ваннского. Он посватался к ней, сыграл свадьбу, и через некоторое время его супруга почувствовала себя беременной. Однажды в часовне, где она молилась, ей явились призраки семи жен короля и стали уговаривать бежать прочь от мужа, говоря, что он убьет ее. Так и произошло - Комор убил свою беременную супругу. Но отец последней обратился с просьбой к св.Гильдасу (St.Gildas), и тот оживил королеву.
Более интересный вариант этой истории принадлежит некоему Альберту Великому, священнику из Морлекса (Morlaix), и содержится в «Жизнеописании святых Бретани», составленном в 30-х годах XVII в. Здесь Комор превращался в «злобного и порочного сеньора», графа Корнуальского (comte de Cornuaille, meschant et vicieux seigneur), желающего жениться на старшей дочери Герока (Guerok) - Трифинии (Triphine). Он осмелился просить ее руки, но граф отказал Комору «по причине чрезвычайной жестокости, с которой тот обращался с другими своими женами, которых, как только они становились беременными, приказывал убивать самым бесчеловечным образом».
Комор не признавал также церковного брака, и его жены «находились скорее на положении любовниц, нежели законных супруг».
Огорченный отказом Герока, Комор прибег к помощи св.Гильдаса, настоятеля местного аббатства. Тот отправился к графу и уговорил его отдать свою дочь замуж при условии, что, «если граф Корнуальский будет плохо с ней обращаться, как он делал это с другими своими женами, он будет обязан вернуть ее [отцу] по первому же требованию».
Комор женился на Трифинии, и все шло хорошо, пока женщина не поняла, что ждет ребенка. Вне себя от ужаса, она попыталась бежать из замка своего мужа рано утром, пока тот спал. Однако, Комор проснулся и бросился за ней в погоню: «Он нашел ее, и тогда бедная дама бросилась на колени, подняла руки к небу и со слезами на глазах стала молить о пощаде. Но жестокий палач не обратил внимания на ее слезы, схватил ее за волосы и нанес ей сильный удар мечом, ударив им ее по шее и отрубив голову».
Безутешный отец обратился за помощью к св.Гильдасу, который оживил Трифинию (позднее она родила мальчика и ушла в монастырь).
Затем аббат направился к Комору и бросил в него «горсть пыли» (une poignee de poussiere), которая тяжело ранила графа Корнуальского. На этом рассказ заканчивался.
Про "еврейскую казнь"
Про "еврейскую казнь"
В феврале 1390 г. в королевском суде Шатле было рассмотрено дело Соломона из Барселоны, молодого испанского еврея, перебравшегося во Францию примерно за год до описываемых событий и со временем обосновавшегося в Париже. Он обвинялся в многочисленных кражах, совершенных как в столице, так и в других городах.
На первом допросе Соломон счел возможным сообщить судьям, что родился в Арагоне, обучался ремеслу портного (cousturier), чем и зарабатывал себе на жизнь . Сначала Соломон проживал в Шартре, где познакомился с неким Жоаном, вместе с ним переехал в Париж, где надеялся «зажить наилучшим образом», что на жаргоне парижских воров означало «жить воровством». Он также собирался «повидать других евреев» и «помогать им всем, чем только сможет».
Надеждам, впрочем, не суждено было сбыться: всего через месяц, 24 февраля 1390 г., Соломон и Жоан были арестованы по подозрению в краже «нового кожаного кошелька ценой в 16 франков», нескольких озолоченных колец и серебряного пояса в торговых рядах близ королевского дворца. Сообщников заключили в тюрьму Шатле, и с этого момента их пути разошлись, поскольку против каждого было возбуждено отдельное дело.
Признания Соломона позволяют достаточно полно представить его жизнь до ареста. Под давлением судей он «вспомнил» о 18-ти кражах, совершенных им в разное время как в Париже и его окрестностях. Самая ранняя
кража относилась к ноябрю 1389 г. (за три с половиной месяца до описываемых событий), самая поздняя была совершена накануне ареста - 23 февраля 1390 г. Так как времени прошло не так уж много, Соломон прекрасно помнил, что и у кого он крал. Никакой особой воровской «специализации» у него не было, он брал все, что плохо лежало: от поношенных башмаков до серебряной посуды и украшений. Так, посетив город Шамбери в Савойе, он забрался в дом мэтра Тороса, еврейского судьи, и стянул со стола серебряный пояс ценой в 40 парижских франков, однако смог продать его только за один франк, поскольку вещь была ворованная. В другой раз, в том же Шамбери, в доме незнакомой ему еврейки он позарился на обыкновенные холщевые штаны, которые сам после и носил.
Столь же точно называл Соломон и стоимость вещей. Кражи происходили в среднем раз в 1-2 недели, и, по всей видимости, вырученные деньги шли на повседневные нужды. Таких сведений парижским судьям оказалось достаточно, чтобы вынести окончательный приговор по этому делу. В присутствии Соломона, «приняв во внимание его положение, сделанные им признания, многочисленность краж и ценность украденного, они пришли к согласию и постановили считать его закоренелым вором и казнить подобающим образом», т.е. повесить.
Однако, поскольку Соломон был евреем, приговор был вынесен с учетом религиозной принадлежности обвиняемого. И здесь в плавном ходе процесса произошел сбой, ибо решение, принятое судьями, было, на мой взгляд, исключительным для французской уголовной практики конца XIV в. Полностью признавая, что Соломон должен быть повешен «так, как принято это делать в отношении евреев» , судьи предложили осужденному сделать выбор: « Мэтр Жан Трюкам уведомил его [о приговоре] и посоветовал, чтобы он крестился и перешел в христианскую веру, а иначе его казнят как еврея, что означает, что он будет навечно проклят по причине его ложной веры и дурных убеждений, и что он будет повешен за ноги, и с каждой стороны от него будут, так же как и он, повешены за лапы две большие собаки (судя по дальнейшему тексту, смерть у повешенного наступала оттого, что его загрызали, пардон за натурализм). И после многих пререканий между мэтром Жаном Трюкамом и упомянутым евреем, этот Соломон сразу же смиренно попросил (оччень милое предложение... а главное, логичное), чтобы ему разрешили принять христианство и креститься, и с этой просьбой упомянутый лейтенант согласился».
Решение было принято. Соломон крестился, получил имя Николя (в честь своего крестного отца, Николя Бертена, следователя Шатле) и 1 марта 1390 г. окончил свои дни как истинный христианин.