Мине хорошо. Моя с коллегами накурилась кальяну, наболталась всласть, а потом до дома с остановки катилась по льду - так прикольно! У нас брусчаточная дорожка до дома, в моем нормальном состоянии я по ней прохожу минут за 7, а тут она вся - сплошная ледянка в два метра шириной 
давно себя такой позитивной идиоткой не чувствовала 
Уже предвкушаю, как завтра с утра буду на работу идти. Хорошо!
На работе начала читать "Краткие вести о скитаниях в северных водах" - первые японские "записки путешественника" о России. Интересно безумно Это не совсем записки путешественника - это скорее трактат, написанный вельможей по результатам допросов трех вернувшихся из России случайно унесенных на Камчатку моряков, с добавлением сведений, предоставленных голландцами и китайцами. Конец 18 века.
Краткая история японского экипажа.
15 января 1783 г. 4 из бухты Сироко в провинции Исэ (сейча с префектура Миэ) вышел в Эдо (ныне Токио) корабль "Синсё-мару" с грузом риса и других товаров. На корабле было 17 человек во главе с капитаном корабля Дайкокуя Кодаю. Ночью, когда корабль вышел в открытое море, началась буря, судно лишилось мачты, руля, парусов и в течение семи месяцев носилось по океану.
На корабле было много риса, поэтому экипаж не погиб с голоду, а выпадавшие временами дожди давали возможность пополнять запасы пресной воды. На корабле умер лишь один человек.
В августе того же года судно прибило к Амчитке, одному из Алеутских островов, принадлежавших в то время России. На Амчитке японцы пробыли четыре года. За это время от болезней умерли еще семеро. Оставшиеся девять человек в середине 1787 г. вместе с русскими промышленниками, потерпевшими кораблекрушение у этого острова, переправились на Камчатку, где прожили около года.
На Камчатке от цинги умерли еще три японца, а оставшиеся шесть человек - Кобдаю, Коити, Исокити, Синдзо, Сёдзо и Кюэмон - были при содействии местных властей отвезены в Иркутск через Тигиль, Охотск и Якутск.
В Иркутске, куда они прибыли 7 (18) февраля 1789 г. , уже жила значительная группа японцев, в различное время потерпевших кораблекрушение у берегов России. Все они приняли христианство, получили русские имена и фамилии и остались жить в России. Некоторые из них преподавали японский язык при народном училище. Вновь прибывшие японцы были взяты на казенное содержание, и им также предложили остаться в России и избрать по собственному желанию род занятий. Двое из приехавших с Кодаю - Сёдзо и Синдзо - изъявили желание остаться в России, крестились и получили имена, первый - Федора Степановича Ситникова, второй - Николая Петровича Колотыгина. Колотыгин (Синдзо) в 1791 г. вслед за Кодаю приехал в Петербург, затем вернулся в Иркутск, где по приказанию Екатерины преподавал японский язык. Впоследствии он был использован также в качестве переводчика и для проверки сведений о Японии. Получил чин титулярного советника.
А Кодаю, Коити, Исокити и Кйэмон настойчиво просили отправить их на родину.
Большую роль в судьбе Кодаю и его товарищей сыграл крупный ученый-естествоиспытатель проф. Кирилл (Эрик) Густавович Лаксман, живший в то время в Иркутске, недалеко от которого в селе Тальцынск у него был стекольный завод 6 . Заинтересовавшись японцами и решив использовать их для установления отношений с Японией и связи с японскими учеными , он взял под свое покровительство Кбдаю и в январе 1791 г . поехал с ним в Петербург. В столице Лаксман подал Екатерине П через ее статс-секретаря графа Александра Андреевича Безбородко прошение Кодаю о возвращении на родину и собственную докладную записку с проектом отправки в Японию официального посольства для установления с ней торговых отношений. Лаксман предлагал, чтобы в знак дружественного отношения России к Японии это посольство увезло Кодаю и его товарищей на родину.
Екатерина заинтересовалась этим проектом и 28 июня 1791 г . приняла на аудиенции в Царском Селе Кодаю и Лаксмана. По возвращении в Японию Кбдаю подробно рассказывал об этом приеме. Он говорил, что когда императрице читали его прошение, где описывались бедствия потерпевших кораблекрушение японцев, она громко выражала свое сочуствие. Из рассказа Кодаю видно, что он тогда уже достаточно хорошо понимал русский язык. Так, например, в записи его рассказа переданы японской слоговой азбукой русские слова, произнесенные Екатериной: "Бедняжка! " и "Ох, жалко! ", и пояснено их значение.
После официальной аудиенции Кодаю еще несколько раз бывал во дворце, встречался и беседовал с Екатериной, наследником, рассказывал им о Японии, показывал привезенную с собой японскую одежду и другие вещи.
13 сентября 1791 г . Екатерина II подписала "именной" указ № 16985 иркутскому генерал-губернатору генерал-поручику Пилю об отправке в Японию экспедиции в целях установления торговых отношений.
В указе сообщалось, что Екатерина "приняла в уважение" план "надворного советника и профессора Лаксмана", за исключением "упоминаемого в плане профессора Лаксмана предложения о изыскании нового пути по реке Амуру" во избежание обострения отношений с Китаем, "Случай возвращения сих японцев в их отечество, - говорилось в указе, - открывает надежду завести с оным торговые связи, тем паче, что никакому Европейскому народу нет столько удобностей, как Российскому, в рассуждении ближайшего по морю расстояния и самого соседства" .
Пилю предписывалось сделать японскому правительству предложение от своего имени, "с приветствием" и с указанием, что Россия желала бы "всегда здесь иметь сношения и торговые связи с Японским государством, уверяя, что у нас всем подданным японским, приходящим к портам и пределам нашим, всевозможные пособия и ласки оказываемые будут".
Кодай о разрешении вернуться на родину сообщил граф Воронцов 29 сентября 1791 г. в доме Безбородко, а 20 октября Екатерина приняла Кодаю в Зимнем дворце и лично вручила ему в подарок табакерку.
8 ноября Кодаю был приглашён во дворец Воронцова и получил через него от имени Екатерины золотую медаль с лентой, золотые часы и 150 червонцев. Не были забыты и остальные японцы, возвращавшиеся на родину: означенным указом Пилю было приказано выдать "трем купцам, с ним возвращающимся, по 50 червонных и серебряной медали". Предполагалось, что кроме Кодаю в Японию вернутся Коити, Исокити и Кюэмон, но последний умер в январе 1791 г . в Иркутске.
Оставшимся в России Синдзо и Сё'дзо было выдано по 200 рублей.
Экспедиция, организованная на основании указа Екатерины, была возглавлена сыном проф. Лаксмана, поручиком Адамом Кирилловичем Лаксманом, и отправилась в Японию из Охотска 13 (24) сентября 1792 г.
В то время феодальное правительство Японии, бакуфу, проводило так называемую "политику закрытия страны" (сакок у сэйсаку) , установленную более чем за полтора столетия до этого, с 30-х годов ХУП в. Доступ в Японию иностранцам был категорически запрещен. Исключение было сделано только для китайцев и голландцев. Последним разрешалось присылать для торговли в Нагасаки не более чем по одному кораблю в год. Японцам выезд за пределы страны тоже запрещался, нарушившие это запрещение подвергались строгим наказаниям вплоть до смертной казни. В результате этого в Японии почти совершенно не знали Россию, а если и знали, то главным образом через голландцев, которые нередко искажали действительность в целях сохранения своего исключительного положения в Японии.
Получив сообщение местных властей о появлении русского корабля, бакуфу поручило ученому лейб-медику Кацурагаве Хосю дать сведения о России. Кацурагава составил две рукописные работы - "Оросия-си" ("Записки о России") и "Оросия рякки" ("Краткая записка о России").
Оба эти документа были написаны исключительно на основании голландских источников. Только после того как вернувшиеся в Японию Кодаю и Исокити были неоднократно допрошены, правительство Японии получило первые сведения о России от самих японцев, проживших там много лет.
Записи их рассказов и явились первыми письменными свидетельствами самих японцев о России.
Рассказы Кодаю и Исокити свидетельствовали о дружественных чувствах русского народа и правительства к японцам, о желании иметь хорошие, добрососедские связи с Японией, причем подчеркивалось, что Россия не намерена навязывать Японии силой свое стремление торговать с ней. Кодаю так тепло отзывался о хорошем отношении к нему и другим японцам в России, что ему на допросе в Эдо в присутствии сегуна Иэнари № даже был задан вопрос: "Почему же вы так упорно добивались возвращения на родину и вернулись сюда, если пользовались там такими милостями?" Кодаю объяснил свое решение вернуться в Японию тоской по родине и семье.
О торговле пушниной"Ракко называется "бобура" /бобер, т.е. морской бобер. Бобра добывают на островах вокруг Амчитки. Туда крупные русские купцы, как Жигарев и другие, посылают своих приказчиков, которые ведут там торговлю. Одну шкуру морского бобра они выменивают на четыре-пять листов табака. Шкуры отправляют в Россию для торговли с Турцией. В Турции мех высших сортов продается за восемьсот-девятьсот рублей серебром и даже за шкуры низшего качества берут по двести-триста рублей за штуку.
В столице мех высших сортов стоит сто семьдесят-сто восемьдесят рублей, а на Камчатке и вообще в тех краях рублей пять серебром".
Про морскую наукуТак плыли еще несколько дней, но по курсу никакой земли все еще не было видно. Тогда Сангоро, обращаясь к Кодаю, сказал:
- Долго ли мы будем так носиться по морю неизвестно куда. Давай погадаем и по указанию Дайдзингу узнаем, близко ли от нас земля.
Тогда наделали из бумаги полоски и написали /на них различные расстояния/ : "50 ри", "100 ри", "150 ри" и так, /прибавляя/ по 50 ри, до 1000 ри. Затем освятили их, и, когда взяли и развернули /один из них/ , это был жребий, гласивший: "600 ри". Матрос Икухати, удивившись, сказал при этом:
- Хоть и не годится тянуть жребий повторно, я все -таки хочу попробовать хотя бы для развлечения.
И когда он повторно взял жребий своими руками и взглянул /на него/ , там снова была надпись: "600 ри". Тогда все /находившиеся/ на корабле изменились в лице.
***
Когда наступила уже третья луна, волнами сорвало оба якоря, были сильно повреждены также нос и корма корабля. В трюме неизвестно когда появилась течь, и уровень воды в нем уже поднялся выше двух сяку. Это еще больше вывело моряков из себя, и /они/ окончательно приготовились к неизбежной смерти. Тогда Сангоро сказал:
- Вот теперь-то /нам / не остается ничего другого, как обратиться к богам ^ и буддам / / с молитвой о защите. Вместо того, чтобы, сложив руки, ждать смерти, нужно погадать, откуда протекает в трюм вода.
На бумажках-жребиях написали названия разных частей корабля, освятили их, и когда погадали, то выпал жребий с надписью: "Правый борт, угол у руля". Когда осмотрели указанное место, то, действительно, там оказалась течь.
Сейчас же достали остатки хлопчатобумажной ткани, которые еще не были выброшены с корабля, и /этой тканью/ с лубяной паклей заделали течь, предотвратив /таким образом/ грозную опасность.
На берегу увидели парацука , т . е. навес от солнца, сооруженный на подобие кая, но из полотна. Человек двадцать жен и детей русских, находившихся там на службе собирали плоды травы под названием я г о д э.
Парацука - русское слово, переданное катаканой. Интересно, какое...
Про кулинарные предрассудки.Вечером в день прибытия /"нашим морякам/ дали вяленой рыбы по названию чавыча и в оловянной чашке какую-то белую жидкость с плодами тарава (тарава - название какой-то травы, что это такое, неизвестно) , к этому подали что-то похожее на кумадэ , ножи и большие ложки. Кумадэ употребляются вместо палочек для еды /хаеи/ . Перечисленные три предмета - это приборы, которыми повседневно пользуются во время еды жители той страны. На следующее утро подали лепешки из м у г и и такую же жидкость, как упомянутая выше, в налитых доверху сосудах из коры вишни. Эта жидкость очень вкусная, и она была гуще, чем накануне вечером. Однако, что это такое, /наши моряки/ не знали и думали, что, вероятно, /она / приготовлена из корней сараны, как и прежде.
Старуха в том доме / / /ежедневно/ утром и вечером уходила куда-то с небольшой бадейкой и через некоторое время возвращалась. Исокити показалось странным, что так неизменно повторяется каждый день, и /однажды/ , пойдя за ней следом, он заметил, как она вошла в сарай для коров рядом с домом. Заглянув в щелку, он увидел, что там стоят желтая и черная коровы. Старуха присела под брюхо одной из них и стала доить молоко в свою ба дейку. Надоив от одной коровы около одного сё и четырех-пяти го молока, она вернулась /домой/ .
И тут он понял что это и есть та самая белая жидкость. Называется она мороко. А более густая - это то же молоко, но несколько раз проваренное, называется оно "вареной мороко". Убедившись в этом, Исокити подумал: "Какая мерзость" и рассказал об этом всем остальным. И с тех пор моряки перестали есть кушанья из этой жидкости.
Реквизиты книги
Название: Краткие вести о скитаниях в северных водах
Автор: Кацурагава Хосю
Издательство: Наука (главная редакция восточной литературы)
Год: 1978
Страниц: 527
Формат: pdf
Размер: 20.2 Mb + 16.5 Mb
Качество: хорошее
Язык: русский, японский
rapidshare.com/files/191674764/hosu-text.pdf - текст книги
rapidshare.com/files/191677615/hosu-pics.pdf - иллюстрации
infanata.ifolder.ru/10305624 - иллюстрации
infanata.ifolder.ru/10305768 - текст
давно себя такой позитивной идиоткой не чувствовала Уже предвкушаю, как завтра с утра буду на работу идти. Хорошо!На работе начала читать "Краткие вести о скитаниях в северных водах" - первые японские "записки путешественника" о России. Интересно безумно
Это не совсем записки путешественника - это скорее трактат, написанный вельможей по результатам допросов трех вернувшихся из России случайно унесенных на Камчатку моряков, с добавлением сведений, предоставленных голландцами и китайцами. Конец 18 века.Краткая история японского экипажа.
15 января 1783 г. 4 из бухты Сироко в провинции Исэ (сейча с префектура Миэ) вышел в Эдо (ныне Токио) корабль "Синсё-мару" с грузом риса и других товаров. На корабле было 17 человек во главе с капитаном корабля Дайкокуя Кодаю. Ночью, когда корабль вышел в открытое море, началась буря, судно лишилось мачты, руля, парусов и в течение семи месяцев носилось по океану.
На корабле было много риса, поэтому экипаж не погиб с голоду, а выпадавшие временами дожди давали возможность пополнять запасы пресной воды. На корабле умер лишь один человек.
В августе того же года судно прибило к Амчитке, одному из Алеутских островов, принадлежавших в то время России. На Амчитке японцы пробыли четыре года. За это время от болезней умерли еще семеро. Оставшиеся девять человек в середине 1787 г. вместе с русскими промышленниками, потерпевшими кораблекрушение у этого острова, переправились на Камчатку, где прожили около года.
На Камчатке от цинги умерли еще три японца, а оставшиеся шесть человек - Кобдаю, Коити, Исокити, Синдзо, Сёдзо и Кюэмон - были при содействии местных властей отвезены в Иркутск через Тигиль, Охотск и Якутск.
В Иркутске, куда они прибыли 7 (18) февраля 1789 г. , уже жила значительная группа японцев, в различное время потерпевших кораблекрушение у берегов России. Все они приняли христианство, получили русские имена и фамилии и остались жить в России. Некоторые из них преподавали японский язык при народном училище. Вновь прибывшие японцы были взяты на казенное содержание, и им также предложили остаться в России и избрать по собственному желанию род занятий. Двое из приехавших с Кодаю - Сёдзо и Синдзо - изъявили желание остаться в России, крестились и получили имена, первый - Федора Степановича Ситникова, второй - Николая Петровича Колотыгина. Колотыгин (Синдзо) в 1791 г. вслед за Кодаю приехал в Петербург, затем вернулся в Иркутск, где по приказанию Екатерины преподавал японский язык. Впоследствии он был использован также в качестве переводчика и для проверки сведений о Японии. Получил чин титулярного советника.
А Кодаю, Коити, Исокити и Кйэмон настойчиво просили отправить их на родину.
Большую роль в судьбе Кодаю и его товарищей сыграл крупный ученый-естествоиспытатель проф. Кирилл (Эрик) Густавович Лаксман, живший в то время в Иркутске, недалеко от которого в селе Тальцынск у него был стекольный завод 6 . Заинтересовавшись японцами и решив использовать их для установления отношений с Японией и связи с японскими учеными , он взял под свое покровительство Кбдаю и в январе 1791 г . поехал с ним в Петербург. В столице Лаксман подал Екатерине П через ее статс-секретаря графа Александра Андреевича Безбородко прошение Кодаю о возвращении на родину и собственную докладную записку с проектом отправки в Японию официального посольства для установления с ней торговых отношений. Лаксман предлагал, чтобы в знак дружественного отношения России к Японии это посольство увезло Кодаю и его товарищей на родину.
Екатерина заинтересовалась этим проектом и 28 июня 1791 г . приняла на аудиенции в Царском Селе Кодаю и Лаксмана. По возвращении в Японию Кбдаю подробно рассказывал об этом приеме. Он говорил, что когда императрице читали его прошение, где описывались бедствия потерпевших кораблекрушение японцев, она громко выражала свое сочуствие. Из рассказа Кодаю видно, что он тогда уже достаточно хорошо понимал русский язык. Так, например, в записи его рассказа переданы японской слоговой азбукой русские слова, произнесенные Екатериной: "Бедняжка! " и "Ох, жалко! ", и пояснено их значение.
После официальной аудиенции Кодаю еще несколько раз бывал во дворце, встречался и беседовал с Екатериной, наследником, рассказывал им о Японии, показывал привезенную с собой японскую одежду и другие вещи.
13 сентября 1791 г . Екатерина II подписала "именной" указ № 16985 иркутскому генерал-губернатору генерал-поручику Пилю об отправке в Японию экспедиции в целях установления торговых отношений.
В указе сообщалось, что Екатерина "приняла в уважение" план "надворного советника и профессора Лаксмана", за исключением "упоминаемого в плане профессора Лаксмана предложения о изыскании нового пути по реке Амуру" во избежание обострения отношений с Китаем, "Случай возвращения сих японцев в их отечество, - говорилось в указе, - открывает надежду завести с оным торговые связи, тем паче, что никакому Европейскому народу нет столько удобностей, как Российскому, в рассуждении ближайшего по морю расстояния и самого соседства" .
Пилю предписывалось сделать японскому правительству предложение от своего имени, "с приветствием" и с указанием, что Россия желала бы "всегда здесь иметь сношения и торговые связи с Японским государством, уверяя, что у нас всем подданным японским, приходящим к портам и пределам нашим, всевозможные пособия и ласки оказываемые будут".
Кодай о разрешении вернуться на родину сообщил граф Воронцов 29 сентября 1791 г. в доме Безбородко, а 20 октября Екатерина приняла Кодаю в Зимнем дворце и лично вручила ему в подарок табакерку.
8 ноября Кодаю был приглашён во дворец Воронцова и получил через него от имени Екатерины золотую медаль с лентой, золотые часы и 150 червонцев. Не были забыты и остальные японцы, возвращавшиеся на родину: означенным указом Пилю было приказано выдать "трем купцам, с ним возвращающимся, по 50 червонных и серебряной медали". Предполагалось, что кроме Кодаю в Японию вернутся Коити, Исокити и Кюэмон, но последний умер в январе 1791 г . в Иркутске.
Оставшимся в России Синдзо и Сё'дзо было выдано по 200 рублей.
Экспедиция, организованная на основании указа Екатерины, была возглавлена сыном проф. Лаксмана, поручиком Адамом Кирилловичем Лаксманом, и отправилась в Японию из Охотска 13 (24) сентября 1792 г.
В то время феодальное правительство Японии, бакуфу, проводило так называемую "политику закрытия страны" (сакок у сэйсаку) , установленную более чем за полтора столетия до этого, с 30-х годов ХУП в. Доступ в Японию иностранцам был категорически запрещен. Исключение было сделано только для китайцев и голландцев. Последним разрешалось присылать для торговли в Нагасаки не более чем по одному кораблю в год. Японцам выезд за пределы страны тоже запрещался, нарушившие это запрещение подвергались строгим наказаниям вплоть до смертной казни. В результате этого в Японии почти совершенно не знали Россию, а если и знали, то главным образом через голландцев, которые нередко искажали действительность в целях сохранения своего исключительного положения в Японии.
Получив сообщение местных властей о появлении русского корабля, бакуфу поручило ученому лейб-медику Кацурагаве Хосю дать сведения о России. Кацурагава составил две рукописные работы - "Оросия-си" ("Записки о России") и "Оросия рякки" ("Краткая записка о России").
Оба эти документа были написаны исключительно на основании голландских источников. Только после того как вернувшиеся в Японию Кодаю и Исокити были неоднократно допрошены, правительство Японии получило первые сведения о России от самих японцев, проживших там много лет.
Записи их рассказов и явились первыми письменными свидетельствами самих японцев о России.
Рассказы Кодаю и Исокити свидетельствовали о дружественных чувствах русского народа и правительства к японцам, о желании иметь хорошие, добрососедские связи с Японией, причем подчеркивалось, что Россия не намерена навязывать Японии силой свое стремление торговать с ней. Кодаю так тепло отзывался о хорошем отношении к нему и другим японцам в России, что ему на допросе в Эдо в присутствии сегуна Иэнари № даже был задан вопрос: "Почему же вы так упорно добивались возвращения на родину и вернулись сюда, если пользовались там такими милостями?" Кодаю объяснил свое решение вернуться в Японию тоской по родине и семье.
О торговле пушниной"Ракко называется "бобура" /бобер, т.е. морской бобер. Бобра добывают на островах вокруг Амчитки. Туда крупные русские купцы, как Жигарев и другие, посылают своих приказчиков, которые ведут там торговлю. Одну шкуру морского бобра они выменивают на четыре-пять листов табака. Шкуры отправляют в Россию для торговли с Турцией. В Турции мех высших сортов продается за восемьсот-девятьсот рублей серебром и даже за шкуры низшего качества берут по двести-триста рублей за штуку.
В столице мех высших сортов стоит сто семьдесят-сто восемьдесят рублей, а на Камчатке и вообще в тех краях рублей пять серебром".
Про морскую науку
Так плыли еще несколько дней, но по курсу никакой земли все еще не было видно. Тогда Сангоро, обращаясь к Кодаю, сказал: - Долго ли мы будем так носиться по морю неизвестно куда. Давай погадаем и по указанию Дайдзингу узнаем, близко ли от нас земля.
Тогда наделали из бумаги полоски и написали /на них различные расстояния/ : "50 ри", "100 ри", "150 ри" и так, /прибавляя/ по 50 ри, до 1000 ри. Затем освятили их, и, когда взяли и развернули /один из них/ , это был жребий, гласивший: "600 ри". Матрос Икухати, удивившись, сказал при этом:
- Хоть и не годится тянуть жребий повторно, я все -таки хочу попробовать хотя бы для развлечения.
И когда он повторно взял жребий своими руками и взглянул /на него/ , там снова была надпись: "600 ри". Тогда все /находившиеся/ на корабле изменились в лице.
***
Когда наступила уже третья луна, волнами сорвало оба якоря, были сильно повреждены также нос и корма корабля. В трюме неизвестно когда появилась течь, и уровень воды в нем уже поднялся выше двух сяку. Это еще больше вывело моряков из себя, и /они/ окончательно приготовились к неизбежной смерти. Тогда Сангоро сказал:
- Вот теперь-то /нам / не остается ничего другого, как обратиться к богам ^ и буддам / / с молитвой о защите. Вместо того, чтобы, сложив руки, ждать смерти, нужно погадать, откуда протекает в трюм вода.
На бумажках-жребиях написали названия разных частей корабля, освятили их, и когда погадали, то выпал жребий с надписью: "Правый борт, угол у руля". Когда осмотрели указанное место, то, действительно, там оказалась течь.
Сейчас же достали остатки хлопчатобумажной ткани, которые еще не были выброшены с корабля, и /этой тканью/ с лубяной паклей заделали течь, предотвратив /таким образом/ грозную опасность.
На берегу увидели парацука , т . е. навес от солнца, сооруженный на подобие кая, но из полотна. Человек двадцать жен и детей русских, находившихся там на службе собирали плоды травы под названием я г о д э.
Парацука - русское слово, переданное катаканой. Интересно, какое...
Про кулинарные предрассудки.Вечером в день прибытия /"нашим морякам/ дали вяленой рыбы по названию чавыча и в оловянной чашке какую-то белую жидкость с плодами тарава (тарава - название какой-то травы, что это такое, неизвестно) , к этому подали что-то похожее на кумадэ , ножи и большие ложки. Кумадэ употребляются вместо палочек для еды /хаеи/ . Перечисленные три предмета - это приборы, которыми повседневно пользуются во время еды жители той страны. На следующее утро подали лепешки из м у г и и такую же жидкость, как упомянутая выше, в налитых доверху сосудах из коры вишни. Эта жидкость очень вкусная, и она была гуще, чем накануне вечером. Однако, что это такое, /наши моряки/ не знали и думали, что, вероятно, /она / приготовлена из корней сараны, как и прежде.
Старуха в том доме / / /ежедневно/ утром и вечером уходила куда-то с небольшой бадейкой и через некоторое время возвращалась. Исокити показалось странным, что так неизменно повторяется каждый день, и /однажды/ , пойдя за ней следом, он заметил, как она вошла в сарай для коров рядом с домом. Заглянув в щелку, он увидел, что там стоят желтая и черная коровы. Старуха присела под брюхо одной из них и стала доить молоко в свою ба дейку. Надоив от одной коровы около одного сё и четырех-пяти го молока, она вернулась /домой/ .
И тут он понял что это и есть та самая белая жидкость. Называется она мороко. А более густая - это то же молоко, но несколько раз проваренное, называется оно "вареной мороко". Убедившись в этом, Исокити подумал: "Какая мерзость" и рассказал об этом всем остальным. И с тех пор моряки перестали есть кушанья из этой жидкости.
Реквизиты книги
Название: Краткие вести о скитаниях в северных водах
Автор: Кацурагава Хосю
Издательство: Наука (главная редакция восточной литературы)
Год: 1978
Страниц: 527
Формат: pdf
Размер: 20.2 Mb + 16.5 Mb
Качество: хорошее
Язык: русский, японский
rapidshare.com/files/191674764/hosu-text.pdf - текст книги
rapidshare.com/files/191677615/hosu-pics.pdf - иллюстрации
infanata.ifolder.ru/10305624 - иллюстрации
infanata.ifolder.ru/10305768 - текст
@темы: история, "Краткие вести о скитаниях в северных водах"
-
-
30.12.2009 в 01:25-
-
30.12.2009 в 01:30-
-
30.12.2009 в 07:55-
-
30.12.2009 в 20:53-
-
31.12.2009 в 14:01-
-
21.05.2010 в 16:34